Танго с призраком. Орильеро
Шрифт:
– И… как это должно выглядеть?
– Обычно человек должен сделать что-то для Творца, чтобы тот убедился в искренности его слов.
– Полы в храме помыть?
Короткий смешок в темноте исповедальни.
– Не так буквально, чадо. Твоим искуплением будет постижение того, что ты не узнала в детские годы. Я скажу об этом твоей тетушке и дам тебе несколько священных книг. Ты должна будешь их прочитать.
– И пересказать вам?
– Нет. Это не обязательно. Ты читаешь их не для меня, а для Творца. Это между Ним и тобой.
А Он меня ни о чем не спрашивал, – сердито подумала Тони.
– А нужно? Я прочитаю эти книги, если так… правильно.
– Конечно, правильно. Ты будешь жить в столице, ты будешь ходить в храм. Тебе это пригодится.
– Благодарю, отче.
– Словом и силой Творца, я отпускаю тебе твои грехи, чадо. Ты можешь идти, Антония, но я надеюсь видеть тебя в храме.
– Я… постараюсь, отче.
Девушка вышла.
Священник задумчиво посмотрел на сплетение виноградных лоз на решетке. В этом переплете были укреплены кристаллы, которые сигнализировали, искренен ли отвечающий.
Девушка не лгала. Пару раз недоговаривала, но это естественно.
Но – не лгала. Это хорошо.
Интересная девушка. Да и род Лассара… пожалуй, храм примет в ней участие.
Антония не знала, что сказал святой отец ритане Розалии. Но по выходе из храма тетушка посмотрела на нее более приветливо.
– Что ж, Антония. Теперь мы можем ехать домой.
Антония кивнула.
Ее руки отягощали три тяжеленные книги. «Молитвенник на каждый день», «Как вести себя в храме», «Посты, праздники, обычаи, ритуалы».
Отец Анхель оказался действительно умным человеком. Он дал девушке именно то, что ей было необходимо. Не абстрактный набор рассказов, а сборники с конкретными указаниями.
Как, когда, зачем, для чего…
Пожалуй, Антония будет ходить в храм даже с удовольствием. Это с дураками разговаривать тяжко. А с умным человеком – наоборот. А еще интересно – был бы отец Анхель так же благодушно настроен, не будь она – Лассара? Почему-то Антонии казалось, что эти два фактора взаимосвязаны.
Странно, правда?
В доме Араконов ее ждали две девушки в гостиной и шесть платьев.
М-да…
Нельзя сказать, что они были щедры. Но и что собрали вовсе уж потенциальные половые тряпки – тоже.
Паулина расщедрилась на три платья, но расцветки… палевая, темно-желтая и бледно-бледно-розовая попросту были не к лицу Антонии. Зато фасон был достаточно модным. Узкая юбка, лиф, скроенный так, чтобы подчеркивать грудь, модный квадратный вырез, три пояса к платьям. Было видно, что платья не из лучших, но и не из худших. И даже если они отобраны по принципу – на тебе, что мне не в цвет… ну так что же?
Нищим выбирать не приходится.
Альба расщедрилась на три платья, но разных фасонов. Юбка-клеш, рукава фонариком, светло-зеленый цвет, юбка-клеш, рукава с буфами, темно-синий цвет,
– Я в нем выгляжу ужасно, – честно пояснила Альба. – Сливаюсь со стеной. А у Антонии глаза светлые, ей может подойти.
– Да, пожалуй, – согласилась ритана Розалия. – Девочки, вы умницы. И платья я вам обязательно закажу.
– Огромное вам спасибо, – тихо произнесла Антония. – Я очень благодарна… и за помощь, и за внимание…
Она действительно была благодарна.
Ее могли выгнать, могли не заниматься ее проблемами, могли… да много чего могли и сделать, и не сделать.
Вместо этого ее приютили, с ней возятся, а что намного меньше, чем с родными дочками… и что? Вы бы так же отнеслись к племяннице, которая свалилась вам на голову? Да еще которую вы ни разу в жизни не видели? Да и расстался ее отец с семьей не лучшим образом…
Антония могла оценить ситуацию правильно.
Ее не любили. Но делали, что должно. А мало это или много?
Время покажет!
Статуя Ла Муэрте утопала в цветах. Белых, чистых…
С неба бледным глазом смотрела полная луна. Смотрела и любовалась. Белизна цветов, белизна одежд, белая улыбка оскаленного черепа… улыбка смерти.
Кто-то сказал, что поклонение смерти обязательно сопряжено с кровью? Жертвами?
Но зачем?
Рано или поздно к Ней придут все. Так стоит ли отдавать часть там, где рано или поздно будет – всё? Вот и идут паломники, вот и несут то, что Ей может быть приятно.
Цветы смерти.
Асфодели.
Бывают иные жертвы, бывают. Но всегда добровольные. И не сегодня, о нет. Сегодня обычное богослужение, пришли те, кто сам захотел.
Пришли спокойно, ничего не опасаясь.
Церковь?
Они в курсе.
Не одобряют, но и не запрещают. Знают, что часть прихожан оказывают почтение и Ей, но также отлично знают, и что происходит на богослужениях. Предпочитают держать всех смутьянов в одном месте и под своим благожелательным присмотром. Ереси будут всегда, равно как и культы. Проще следить с самого начала, чем потом разгребать последствия. Несколько священников всегда приходят, и жрецу иногда кажется, что не просто так.
Они приходят не только контролировать.
Они приходят к Ней.
Богослужение простое.
Нет ни молитв, ни псалмов – к чему? Каждый молится в своем сердце.
Есть только дешевенькие лучинки, которые горят в темноте, и цветы. Возложи цветок, зажги лучинку – и жди.
Она догорит и погаснет. А ты можешь в это время молиться.
Что делает верховный жрец?
В каком-то смысле направляет мероприятие. Зажигает огонь в чаше, готовит алтарь, на который возлагаются цветы, первым опускается на одно колено… это – тоже различие. Во время официального богослужения все сидят и слушают священника.