Танго с прошлым
Шрифт:
– Как тебе моя шведка, с которой я танцевал два раза подряд, а? – сказал дед, ставя открытую бутылку на стол. – Вижу, что хочешь сказать: что так себе танцевала танго, но все же она успела в Буэнос-Айресе взять несколько уроков у хорошего учителя, как я почувствовал…. Василий, подкинь дров в камин – угли совсем догорают, видишь? А у тебя, внучек, глаз наметанный – откуда была твоя партнерша, ты не спросил?
– Это та, с которой я в самом конце танцевал?
– Ну, да. Это
– Вот, дед, до чего ты договорился, – перебил его Василий и рассмеялся. – Как это я, Сушков, стану кривляться в театре. Услышала бы тебя бабушка Эрнеста!
– Да, ты прав, Василий, – ответил Павел, наливая в бокалы темное тягучее вино. – Притащи из печки глиняную посудину с мясом и садись – надо поговорить. Речь как раз пойдет о том, что мне наказала моя мама, а я, дав ей обещание, не исполнил его.
Василий сходил на кухню, где имелась небольшая кирпичная печь, сооруженная на манер русской печи, которая служила в первую очередь для обогрева дома зимой и во вторую – для приготовления еды во время семейных застолий, когда собирались все Сушковы, и притащил на керамическом блюде пряную баранину, запеченную с сухофруктами и со сладкой картошкой.
– Ну, выпьем в память о тех временах, когда Жора был с нами, – сказал Павел и поднял свой бокал. – Это вино сделано в тот год, когда он появился у нас….
Минут через двадцать, разлив вино по бокалам и разложив остатки баранины из блюда по тарелкам, Павел сел на свое место и замолк, то ли глубоко задумавшись, то ли превозмогая боль.
– Василий, – обратился он минут через пять к внуку, который уже начал беспокоиться: не начался ли новый приступ? – вот о чем я хотел тебя попросить, да вот не знаю с чего начать?
Внук удивленно посмотрел на своего деда, как бы задавая вопрос: неужели просьба до такой степени необычна, что сложно даже сформулировать и озвучить?
– Ты знаешь, Василий, что мой отец был русский, – начал тихо Павел, – но кроме этого факта, о нем почти ничего не известно. Вот разве что только это.
Павел достал из шкафа возле камина старую расписанную эмалью жестяную коробку и поставил ее на стол. Затем, порывшись среди бумаг, которыми всегда был наполнен этот старый металлический ящичек, положил на стол, запаянную в полиэтилен, старую, местами протертую до дыр, бумажку.
– Что это? – удивленно уставился Василий на нее, пытаясь прочесть странные печатные буквы по верхнему краю то ли какого-то бланка, то ли какой-то страницы книги.
– Это выписка из метрической книги о рождении твоего прадеда Матвея Сушкова.
– Не могу разобрать эти странные буквы – это по-русски написано?
– Это церковнославянский шрифт. Тут написано, что июня числа третьего, в 1912 году родился сын Матвей у купца Платона Никитича Сушкова и законной его жены Ксении Павловны, православных, и крещен ребенок на пятый день от рождения в Церкви Воскресения на Остоженке – это такой район в Москве или улица, точно не припомню. Дальше – кто крестил и восприемники. Ты, Василий, слышал много раз и от меня, и от своей прабабушки разные истории о моем отце. От меня всего лишь то, что я слышал в свое время от своей матери, – но, скорей всего, целостного понимания всего того, что происходило между моими родителями, и как они познакомились в самый разгар гражданской войны в Испании, у тебя нет, так?
– М-м-м, – промычал Василий, не зная, что ответить.
– В твоем возрасте все это неинтересно – я знаю. Вот поэтому я и записал все на бумагу.
Павел снова подошел к шкафу и достал оттуда черную папку.
– Вот, – сказал он и раскрыл ее перед своим внуком, показывая на толстую тетрадь в ней, – почитаешь потом на досуге. Эту выписку я тоже кладу сюда – не потеряй ее, смотри!
Старик закрыл папку и пододвинул ее на край стола к Василию.
– А вот это, – сказал Павел, доставая из жестяного ящичка конверт, – деньги, которые я собрал для того, чтобы исполнить волю своей матери. Я собирался, но не успел, видишь? Так что, Васенька, придется отдуваться вместо меня тебе: ты у нас единственный продолжатель рода Сушковых по мужской линии – тебе и исполнять данное мной слово. У дяди твоего, Константина – две дочери, у твоего отца – ты и твоя сестра….
– Что за такое важное поручение, дед, ты хочешь озвучить, но никак не решаешься? – перебил его Василий.
– Тут полмиллиона песо и две тысячи долларов США, – сказал дед Павел. – Ты должен полететь в Москву, в Россию, и разузнать, насколько это возможно, все о моем отце Матвее и о его родителях.
– Но прошло целых сто лет с тех пор, дед! – удивленно воскликнул Василий и рассмеялся, посчитав слова деда за шутку, до такой степени они показались ему забавными и фантастическими.
– Да, все верно, и даже этого храма, где крестили моего отца, давно уже нет – вот так, Василий. Но ты дай мне слово, что исполнишь мою просьбу….
– Дед, ты говоришь так, как будто собрался помирать, а не далее, как сегодня вечером, выбирал для танго самых молодых туристок в Чос-Малале.
– Всему свое время, Васенька. Не я же должен ждать смерти, а она меня – вот пусть и ждет. Ты даешь мне слово, что выполнишь то, что должен был сделать я?
Конец ознакомительного фрагмента.