Танкист-4
Шрифт:
По боевому расчёту ему и связисту надлежало находиться на командно-наблюдательном пункте. В «бардаке» на стационарной позиции управятся и мехвод с заряжающим. А вот ему нужно командовать всем взводом, имея возможность охватить взором всю картину боя. Ну и связь разумеется, куда же без неё.
— В ногу прилетело. Кость вроде не задета, — заканчивая накладывать жгут на бедро, скривился радист.
Если в мягкие ткани, то ничего страшного. С сегодняшними умениями медиков, такие ранения сродни порезам. Поболит конечно, и заживёт не вдруг, а через несколько дней. Разумеется,
— А ты не подставляйся, бестолочь, — ввалился в укрытие с другой стороны Овечкин.
Прошедшая реорганизация его сводного взвода серьёзно изменили штатную организацию в сторону увеличения. Но старые кадры Виктору всё же сберечь удалось и Сидор Матвеевич сейчас занимал должность заместителя командира взвода
— Связь есть? — поинтересовался Виктор
— Так точно, отозвался радист, накладывая повязку поверх штанины галифе.
— Здесь пятьсот первый. Командирам доложить о потерях и обстановке, — взяв в руки микрофон и приложив к уху головной телефон, запросил Нестеров.
Каждая машина была оборудована радиостанциями, которые легко демонтировались и могли использоваться как мобильные.
— Пятьсот четвёртый, пятьсот первому, потерь нет, противника не наблюдаю…
Следом за командиром первого отделения доложились остальные, и командир миномётного расчёта. Последний с радостью отстрелялся бы по самосовцам, но не имея координат, это была бы стрельба на удачу. Он лишь мог себе представить с какого направления прилетели мины, и примерную дистанцию, но для ведения точного огня этого недостаточно.
К слову, в расположении находится только одно отделение, два других прикрывают строителей на других участках, и вернутся в расположение только с окончанием рабочего дня.
Приняв доклады, Виктор вооружился биноклем и начал осматривать противоположный берег Сан-Хуан. С прекращением миномётного обстрела ничего ещё не закончилось. Не всегда, но порой дав расслабиться охране и рабочим, самосовцы начинали обстрел из стрелкового оружия. Приём немудрёный, но вполне себе эффективный.
Когда обстрелу подвергся другой участок, а ты слышал лишь отдалённые разрывы, то появляется ложное чувство безопасности. Как результат народ начинает покидать укрытия, и в этот момент начинается вторая стадия диверсии. Это случалось уже многократно, но неизменно работало.
Осмотр берега, несмотря на использование «Наблюдательности» ничего не дал. Нестеров было уже решил, что в этот раз обошлось. Как впрочем и многие другие. Рабочие покидали укрытия, и возвращались на свои рабочие места, когда на левом фланге ударили сразу несколько ручных пулемётов.
Прошло долгих десяток секунд, в течении которых самосовцы вели безответный огонь по рабочим. Наконец в ответ загрохотал ручной пулемёт, застрекотали автоматы, затрещали винтовочные выстрелы бойцов и вооружённых рабочих. А чуть позже задудукал крупнокалиберный пулемёт, установленный на турели грузовика.
Виктор подхватил свою «Горку» и вывернув кратность на максимальное приближение, приник
Короткие жалящие выпады, были призваны скорее бить по нервам, чем на реальный результат. Тактика не лишённая смысла, если бы рабочие были бы иностранцами, но основную их долю составляли никарагуанцы. На строительстве слишком хорошо платили, а за долгие годы войны местные успели сильно обнищать, и подрастерять чувство страха. А тут им ещё и винтовки выдали. Так что, легко их отсюда не спровадить.
За прошедший год дэвээровцы сумели худо бедно подготовить необходимый минимум кадров по нужным специальностям. Эта работа продолжается и сейчас. Конечно такой подход требует много времени и сил, зато вполне окупит себя в будущем.
С одной стороны, это и значительно меньше зарплаты, которые по местным меркам были более чем на уровне. С другой, по окончании строительства Никарагуа получает квалифицированные рабочие кадры. А это в свою очередь способствует укреплению дружбы между государствами. А главное, обеспечивает лояльность со стороны населения.
— Вот теперь похоже всё. Отбой, — произнёс Виктор, и посмотрел на Ясенева. — Что, Тимур, в кои-то веки есть реальная причина для посещения медпункта.
— Уж лучше бы я что-нибудь придумал, — скривился радист.
— Тимур, я вот гляжу на тебя и понять не могу. Ты серьёзно запал на Риту, или она не желает сдаваться перед твоим несравненным обаянием, что задевает твоё самолюбие?
— А если у меня серьёзно?
— А если серьёзно, то ты должен знать, что монашкой в институте она не была.
— Вы это к чему?
— К тому, что Рита мой друг, и несмотря ни на что, если ты… Однажды я тебе голову вернул на место. Обидишь её, оторву нахрен.
— Я в курсе, Виктор Антипович. Но только я так скажу, из-за дурной девки вы не стали бы драться на поединке, после чего вам путь в армию считай заказан, только и остаётся, что в наёмниках обретаться. И мне, с которым два года на войне, таких слов не говорили бы. А то, что было, то быльём поросло. За год с лишним в Никарагуа про неё никто дурного слова сказать не может. Знать перебесилась.
— Ладно. Двигай уже, Ромео. Только особо не задерживайся.
— Есть не задерживаться, — бодро ответил радист.
Виктор вышел из укрытия, посмотрел в сторону расположения и выше, на рабочий посёлок. М-да. Картина не радостная. Одна из взводных палаток успела прогореть, и сейчас на её месте были заметны языки чадящего пламени.
Дед, расстроенный данным обстоятельством уже командовал бойцами, организуя тушение. Тут не столько из желания спасти что-либо, так как имущество однозначно испорчено, сколько чтобы предотвратить распространение огня. Впрочем. В случае со старшим унтером Овечкиным, про его персональную зелёную и пупырчатую жабу забывать не стоило.