Танкист-штрафник. Вся трилогия одним томом
Шрифт:
— Рассредоточиться! Всем срочно уходить в любые укрытия.
От дымившейся на поле «тридцатьчетверки» бежали двое танкистов. Один наступил на мину. Тело подбросило взрывом и ударило о землю. Второй застыл на месте. По нему не стреляли, но у танкиста, видимо, не выдержали нервы. Большими прыжками он одолел оставшиеся два десятка метров и свалился в кювет рядом с моим танком.
На дороге и вокруг нее творилось что-то невообразимое. Я уже не мог сосчитать горевшие и просто застывшие машины. Догадался, что бьют издалека хорошо замаскированные 88-миллиметровки.
Оба батальона попали под огонь практически на открытом месте. Разведка двигалась впереди. Значит, стреляли минимум с расстояния полутора километров, а может, двух. Танки уходили под прикрытие островков акаций на обочине, прятались в кювет, часть сбилась подковой у подножия небольшого холма. На дороге и на обочинах застыли или горели шесть «тридцатьчетверок». Возле Колобова стояли Антон Таранец и Успенский. Я подошел к ним. Очередной снаряд, прилетевший издалека, ударил в неподвижный танк и зажег его. Антон выругался:
— Прошляпила разведка засаду!
Притащили под руки обгоревшего до колен танкиста из роты Успенского. Видимо, он застрял в люке, и, пока выбирался, пламя сожгло ему ноги. Сапоги, брюки вплавились в кожу. Широко раскрытыми глазами он смотрел прямо на меня. Фельдшер ввел ему морфий. Младший лейтенант из десанта сидел вместе с кучкой своих ребят. Им повезло больше, осколками брони легко ранило двоих.
— Вляпались, — невесело усмехнулся он, свертывая самокрутку.
— Вляпались, — машинально подтвердил я.
Я долго всматривался в бинокль, пока не разглядел на дальнем холме два «фердинанда». Массивные рубки, шестиметровые стволы, высовывающиеся над бруствером. Виднелись еще орудийные окопы. «Фердинанды» больше не стреляли, зато поднялась пулеметная пальба. По дороге неслись два мотоцикла с нашими разведчиками. Всего в разведку ушли три мотоцикла, возвращались — два. Один из мотоциклов, сбросив скорость, виляя, полз к обочине. Они нырнули под защиту откоса, где прятался танк моего взводного, Васи Маркина. Видимо, о чем-то переговорили.
Маркин выполз на край дороги и несколько раз подряд выстрелил в сторону немецких позиций. Ему ответили снарядом, который отрикошетил от укатанной дороги и закувыркался вниз по склону. Разведчики мчались прямиком по обочине, воспользовавшись неожиданным прикрытием. Танк взводного нырнул под откос, опередив на секунду взрыв гаубичного снаряда. Открыли огонь наши танки. Немецкие орудия больше не стреляли. Тяжелый М-72, нещадно дымя, влетел к нам. Коляску облепили трое разведчиков. Один, на заднем сиденье, намертво вцепился в спину водителя.
Он и был почти мертв, пробитый в спину несколькими пулями. Остальные — тоже ранены. Пока возле них возился
— Мы засекли два закопанных в землю «фердинанда». Штук пять-шесть 75-миллиметровок в окопах. Огонь пока не открывают. Гаубицы мы не разглядели, они за холма ми, видели много траншей, два дзота и пушечный дот в подвале дома. Там хутор небольшой, фрицы в нем крепко засели. Наверняка есть минометы, но они пока пустили в ход только «фердинанды».
Я заметил, что из рукава гимнастерки лейтенанта капает кровь и превращается на земле в бурые комочки грязи. Сидевшего позади него разведчика уже отнесли в сторону и накрыли лицо пилоткой.
— Слишком поздно вы сигнал дали, — резко проговорил Колобов. — Шесть потерянных танков, это нормально? Два экипажа сгорели полностью. На хрен нужна такая разведка! Обвешались ножами, пистолетами, ходят, красуются… Да перевяжите вы его!
Пока девушка-санинструктор перевязывала пробитое пулей предплечье, командир штурмового отряда спросил, глядя на Таранца:
— Почему они нас ближе не подпустили? Ударили бы из всех стволов, спасибо, что разведка никудышная, и оба батальоны бы накрылись.
— А зачем им два батальона? — отозвался Антон Таранец. — Судя по всему, там целый укрепрайон. Пока держат нас на расстоянии, а когда людей и техники побольше соберется, шарахнут из всех стволов. Наверняка у них и 150-миллиметровки имеются.
— Тяжелую технику они за Днепр не потащат, — согласился Колобов. — Для них люди ценнее. А стволов и снарядов хватает.
— Товарищ майор, — тихо проговорил лейтенант разведки. — Мы вначале только противотанковые пушки засекли. Но я был уверен, там что-то еще есть. «Фердинанды» хорошо замаскировали. Мы их увидели, когда они стволы разворачивать стали. Дали красные ракеты…
— Тише! — перебил его Колобов.
Мы отчетливо услышали километрах в трех впереди и справа орудийные выстрелы. Наверняка наступал батальон Каретникова. Впрочем, какой там батальон! У него оставалось всего шесть танков, а в усиление ему дали четыре легкие самоходки СУ-76. Из-за открытого верха их иногда называли «брезентовый фердинанд». Со слабым карбюраторным двигателем и тонкой броней эти самоходки легко становились добычей артиллерии. Но, имея в неподвижных рубках сравнительно сильные противотанковые пушки, СУ-76 неплохо уничтожали цели.
Если Каретников повторит лихую атаку, как под станцией Штеповка, остатки его батальона раздолбают за несколько минут. Радист, с трудом поймавший сигналы радиостанции Каретникова, позвал Колобова:
— Товарищ майор, идите быстрее, волна неустойчивая. Комбат Каретников вас срочно вызывает.
— Сначала разведка, теперь связь хреновая, — бурчал Колобов, принимая из люка телефонную трубку.
— Холмы, высота, — оправдывался радист.
— Цыц ты! Каретников? Слушаю…
Мы курили, пытаясь понять из коротких вопросов Колобова, что происходит на фланге. Кажется, майор Каретников на рожон не полез. Колобов приказал ему: