Танкист: Я – танкист. Прорыв. Солдат

Поселягин Владимир

Через пять минут нас догнали танки Михайлова. По его докладу, уничтожено семнадцать орудий, все транспортёры к ним, около двадцати грузовиков. Причём три явно с боезапасом, если судить по тому, как они рванули, ну и до роты пехоты. Погиб один командир танка – решил выглянуть из башни, чтобы осмотреться, и словил осколок в голову. Больше потерь нет. Но намёк ясный, нам всё-таки нужно установить командирские башенки. На том, где погиб командир, её не было. Этим и займусь. В принципе, в планах как раз значилось. Да ещё пополнение на мне. Все более или менее уцелевшие

танкисты, которых мы освободили на переезде, попросились к нам. С ними был капитан, командир танкового батальона. Подумав, я взял всех добровольцев. Кстати, та радиотелеграфистка была среди них. Вот остальные двинули в тыл на бронепоезде. Так что почти три дополнительных десятка были рассажены в кузовах. Пока не до них, а вот по прибытии займусь формированием новых подразделений. Пора вторую роту организовывать. Одна будет тяжёлая Михайлова, вторая из средних танков капитана Ладынина.

– Сержант, как ты там? – спросил я своего мехвода.

Пришлось повторить, пока тот не откликнулся немного заторможенным голосом:

– Нормально, товарищ командир, только перед глазами плывёт всё.

– Ясно.

Достав карту, я прикинул, где мы находимся, и где должна быть тыловая колонна. Надеюсь, она цела. Без остатков запасов топлива, продовольствия и боезапаса, что с ней были, нам будет худо.

– Внимание, дозор. Как слышите меня? – прижав к шее ларингофон, вызвал я передовую группу.

– Я дозор, слышу вас хорошо.

– Через полтора километра будет развилка. Уходим вправо и через километр встаём на обочине. Дозорному мотоциклу прибыть к командирской машине.

– Есть.

Отсоединив штекер шлемофона, я выбрался наружу и, цепляясь за поручни, мельком посмотрел на своих посыльных. Они банально дрыхли на корме самоходки, постелив шинели. Я крикнул командиру экипажа мотоцикла, не останавливая колонну, он уже подъехал:

– Выдвиньтесь вперёд. Вам нужно найти наши тылы. Приведите их к той развилке, где мы встанем для отдыха. Всё ясно?

– Ясно, товарищ майор.

– Отправляйтесь.

Мотоциклисты, обгоняя колонну по обочине, умчались вперёд, а передовые машины уже сворачивали на развилке вправо. Как только вся колонна ушла на новую дорогу, я велел встать на обочине и глушить хорошо поработавшие моторы, после чего экипажам отдыхать, погранцам заняться охраной. Всё как всегда.

Покинув самоходку через люк, я с удовольствием вдохнул воздух. Пахло горелым железом, выхлопными газами, порохом, сгоревшим тротилом и много чем, но свежего воздуха тут явно не было, несмотря на то что двигатели и моторы уже минуту заглушены. Даже странно, настолько привык к рёву дизелей и лязгу гусениц, что тишина оглушала.

– Похоже, я оглох, – потряс головой вылезший следом, но через свой люк, Бабочкин. Видимо, у него были те же проблемы, что и у меня.

Правда, в отличие от нас, особо такими проблемами никто не заморачивался, около машин бегали посыльные, раздавались команды, некоторые бойцы и командиры отходили в сторону оправиться, особо не стесняясь девушек, что вышли размять ноги. Обе, и военфельдшер Смирнова, и сержант Морозова, явно смущённо оглядывались. Ага, местность тут на километр открытая, не присядешь.

Разминая ноги, я подошёл к ним, подвигав немного плечами.

– Как настроение, барышни? – спросил я.

– Товарищ майор, мы военнослужащие, поэтому попрошу обращаться к нам как положено, – гордо задрав нос, заявила Морозова.

Видимо, у неё было множество поклонников из командиров, и та привыкла к постоянному вниманию, поэтому и позволяла себе некоторые вольности.

– Как положено обращаться? – лениво и широко зевнул я. – Хорошо. Значит, так, за пререкания с командиром приказываю вам, товарищ сержант, отжаться десять раз. Бабочкин, проследи.

– Есть, – козырнул тот.

Заметив, что я направился к девушкам, он заторопился присоединиться ко мне. Похоже, кобель ещё тот.

– Кстати, товарищ военфельдшер, если вам надо оправиться, то в той стороне метрах в двухстах есть низина вроде овражка. Её не видно, но она есть. Как суслик.

– Товарищ майор, простите, а почему как суслик?

– Посмотри в поле, видишь суслика?

Та внимательно, даже с прищуром осмотрелась и медленно покачала головой.

– Я не вижу, товарищ майор.

– И я не вижу, а он есть.

Первым прыснул Бабочкин, он вообще отличался сообразительностью и смешливостью, потом я хохотнул, однако девушки, что Смирнова, что сержант, которая отжалась дважды и «сдохла», глядели на меня недобро, видимо сообразив, что я над ними издеваюсь.

– Сержант Морозова, примите вертикальное положение. – Как только та это сделала, я сказал: – Раз вы не можете выполнить такой простой приказ, два наряда вне очереди. Поступите в распоряжение старшины Авдеева после соединения тыловых подразделений с нами. Он сам решит, как вы отработаете наряды.

– Есть, – попытавшись браво вытянуться, козырнула та.

– Всё, бегите. Овражек в той стороне, – указал я.

Обе девицы рванули в указанном направлении, а я отправился к броневику Погорелова. У Фомина, что в нём сидел, были коды для связи с радистом тыловой группы.

– Ну что? – заглянул я через открытую дверцу в жаркий салон броневика. – Есть связь?

– Есть, товарищ майор, – повернул ко мне закопчённое лицо Фомин, в его широкой улыбке ярко выделялись белые, как сахар, зубы. – Только что связался, они, оказывается, не постоянно в эфире находятся, каждые полчаса проверяют. Наш дозорный мотоцикл уже у них, колонна готовится к выдвижению.

– Потери?

– Есть. Две машины, четыре человека. Говорят, вроде свои из засады ударили.

– Ясно. Примерное время прибытия?

Фомин передал вопрос, выслушал ответ и сообщил:

– Уже выдвигаются, через полчаса тут будут, не раньше. Ужин готов, борщ и гречка с подливой.

– Отлично. По прибытии поужинаем и двинем дальше. Немцев ловите?

– Работают неподалёку три радиостанции. Мы переводчика вызывали, говорят, артиллеристы одни, это, наверное, их орудия неподалеку грохочут. Две другие станции явно танковые. Говорят о смене дислокации, под огонь попали.