Танкист
Шрифт:
Танкисты проводили самолёт взглядами. Совсем недалеко погромыхивало, иногда доносились мощные взрывы.
— Пехоте сейчас достаётся, — сказал механик-водитель. — Мы всё же за бронёй, пушка есть. А ты представь — сидишь в окопе, а на тебя танк прёт. Одна надежда на гранаты. Не, танкистом лучше.
— Это как сказать, — заметил Павел. По его разумению, все воинские специальности были одинаково опасны. Вот сейчас самолёт пролетел, весь изрешечённый. Казалось бы — быстрее танка, кроме пушек и пулемётов бомбы есть, да и места в небе много. Но дотянет ли он до аэродрома или упадёт
— Жарко!
— Командир, а ты делай, как я. У меня под комбинезоном одни трусы, а форма — в танке.
— Действительно…
Июль, жара, пылища. На природе дышать нечем, а уж в танке? Броня на солнце раскалялась — руку можно обжечь, а внутри вообще пекло. Поверх формы, как Устав предписывает, ещё комбинезон тёмно-синий надет. Без него форма быстро пачкается. Комбинезон же вечно пропитан пятнами солярки, масел, пушечного сала. Потому и вспыхивает, как спичка, если танк подобьют.
Пашка разделся до трусов и натянул комбинезон. Стало действительно прохладнее. Свою форму он аккуратно сложил и сунул в сидор. Пусть помнётся немного, но хоть не так провоняет.
Ночь они провели спокойно, спали на свежем воздухе, на танковом брезенте. А рано утром объявили тревогу.
Долго ли собраться обутому-одетому? Забрались в танк да шлемофоны надели. Зашипела, зашуршала рация — стрелок-радист включил её на приём.
— Командиры танков, ко мне! — прозвучал приказ.
Пашка снял шлемофон и надел услужливо протянутую заряжающим пилотку. Придерживая планшет, выбрался из танка. Мимо торопливо шёл сержант Милехин, командир танка из его роты.
— Чего случилось-то? — спросил его Паша. Милехин был одного с ним возраста, они дружили и встречались, когда выпадала свободная минутка. Однако новости Милехин почему-то всегда узнавал первым.
— Немцы утром наши позиции атаковали. Говорят, до сотни танков передовую прорвали.
— Понятно.
У командирской машины собрались все пять командиров уцелевших экипажей роты.
— Буду краток. Откройте карты.
Все командиры открыли командирские сумки-планшеты, где под тонким целлулоидом были сложены карты.
— Найдите совхоз «Октябрьский».
Павел уже изучил карту вчера. Кочетовка, Сторожевое, Мохово, Собонино, Жимолостное — все населённые пункты окрест он знал назубок. Вот и совхоз.
— Немцы прорвали оборону, направление их удара — на Прохоровку. Наша задача — маршем двигаться к совхозу «Октябрьский». Идём двумя батальонами. По прибытии по возможности — окопаться.
Кто-то присвистнул. Окопать танк, зарыть его в капонир хотя бы по башню — адский труд.
— По машинам! Двигаться за мной, не отставать! — приказал Лапин.
Командиры танков побежали к своим боевым машинам, подавая руками знаки — заводи! Но механики и сами догадались, кое-кто уже завёл дизели. Грохот и рёв стояли оглушительные, ложбину заволокло сизым дымом.
Пашка забрался на сиденье, надел шлемофон. Мимо уже проходил командирский танк с цифрами «416» на башне.
— Давай за ним! — приказал Пашка.
Танк дёрнулся и, громыхая гусеницами, пристроился следом за командирским. Не везло тому, кто был в колонне последним. Поднятая гусеницами и газами из выхлопных патрубков пыль затрудняла дыхание, видимости не было никакой, а если учитывать ещё плохие моторные фильтры, пыль губила двигатель.
Шли прямо по полю. Танку дорога не нужна, лишь бы реки или оврага с крутыми склонами не было. А лес попадётся или хата — всё равно.
До места добрались быстро. Лапин попытался определить места, где следовало делать капониры, как по рации передали приказ комбата — приготовиться к бою. Командиры танков едва успели занять свои места в башнях, когда передали новый приказ — вперёд!
— Виктор, заряжай бронебойным!
— Так уже!
Павел смотрел через смотровые щели — так обзор был шире. Танк швыряло на кочках и неровностях, как лодку во время шторма. Если бы не танковый шлем, Пашка бы точно разбил голову.
Танки обоих батальонов — всего около тридцати машин — шли, развернувшись по фронту. Они перевалили через складку местности, и экипажи увидели: вдали — вражеские танки.
Столько танков вместе Павел не видел никогда. Навстречу им, в несколько рядов шли не десятки, а сотни танков. Пашу пробила дрожь! Но пока до немцев далеко, и стрельбу открывать рано.
Он посмотрел по сторонам. К танкам их бригады сзади и по флангам пристраивались танки других батальонов и бригад. Одна масса танков шла на другую. Встречный танковый бой! Событие неординарное, редкое из-за невозможности собрать в одном месте сразу столько бронированных машин.
Издалека немецкие танки не казались страшными — они ползли по полю, как жуки.
Но вот на концах стволов их замелькали вспышки выстрелов. Несколько снарядов взорвались на поле, с недолётом. Раненько немцы открыли огонь, нервы не выдержали. Однако по мере сближения бронированных машин снаряды стали бить по броне. Пока они не причиняли вреда, но каждый удар сотрясал машину. «Лишь бы не в гусеницу, сразу хода лишимся», — подумал Павел.
Удар, пришедшийся по броне башни, на этот раз был особенно сильным — экипаж на время оглох. Но пробития не было, танк исправно шёл вперёд. По прицельной сетке прицела до танков оставалось ещё около двух километров. Рано огонь открывать, T-IV можно было подбить с полутора километров, а в прицел Пашка уже видел огромные угловатые танки. Так это же «Тигры»! Тогда по броне лба корпуса и башни стрелять бесполезно, надо стрелять по гусеницам.
Павел навёл треугольную марку прицела на гусеницу. Дистанция уже была полтора километра. Через смотровые щели Павел осмотрелся по сторонам. Слева, справа и сзади горели наши танки.
Павел скомандовал:
— Остановка!
И заряжающему:
— Сразу после выстрела, не мешкая — бронебойный!
Он довёл прицел и нажал спуск. Грохнул выстрел, звякнула гильза, потянуло пороховой гарью. В прицел Павел видел, что попал, и попал удачно. Гусеница «Тигра» смоталась, и танк резво развернулся на месте.