Танкистка

Айзенберг Александр

Я всё же уговорил Горобца последовать моему плану, а потому, собрав всех вместе, к нам еще присоединилась противотанковая батарея из тех самых 6 пятидесятисемимиллиметровых ЗИС-2. В середине дня, совершенно неожиданно для немцев, все мои пять танков рванули вперёд, их атаку поддержали противотанковые пушки, а следом за нами и рота пехоты. Из всей бронетехники, немецкий батальон, который находился перед нами, имел лишь полтора десятка бронетранспортёров и 9 из них мы смогли захватить целыми, а кроме того почти два десятка машин, так что проблем с транспортировкой пехоты не возникло. Мы даже с трудом нашли водителей на всю эту технику, а потом двинулись вперёд. Первыми танки, затем бронетранспортёры и трофейные грузовики с пехотой, а замыкающими противотанкисты и несколько грузовиков с припасами и автоцистерна. Мои расчеты оказались верными, буквально через несколько километров нам повстречался маршевый пехотный батальон, который мы в получасовом бою полностью и уничтожили, причём большую часть времени потратили на отлов разбегающихся немцев. Те ну ни как не ожидали встретить на своём пути тяжелые

танки русских, которые с ходу открыли по ним огонь из пушек и пулемётов, а почти сразу к ним присоединились и пулемёты бронетранспортёров. Батальон был чисто пехотный, из всего транспорта лишь несколько подвод с продовольствие и патронами, да кухня. Как мне было ни жалко, но кухню пришлось уничтожить, ну не были немецкие кухни приспособлены для транспортировки техникой, только лошадьми. Правда был и приятный сюрприз, кухня оказалась не пустой, за время марша, немецкие повара сготовили обед, вот мы после боя и пообедали, плотно, всё же нас было значительно меньше чем уничтоженных нами немцев, на которых и готовился обед. Вот продовольствие мы прихватили с собой, а на счет кухни, то я надеялся найти нашу, которую можно транспортировать грузовиком. Уцелевших коней пожалели, просто выпрягли и прогнали, а потом после быстрого обеда двинулись дальше, не забыв при этом собрать кое какие трофеи, в основном пулемёты и патроны к ним, ещё пистолеты. А спустя час нам ну очень повезло, я даже и мечтать о таком не мог. На нас выехал штаб 18-ой танковой дивизии, 47-го моторизованного корпуса, чьи части и штурмовали Барановичи. Хоть встреча и произошла практически лоб в лоб, но отправленный вперёд мотоциклетный дозор на трофейном мотоцикле, сумел нас предупредить о немецкой колонне. Вот те явно не ожидали такой встречи с тяжёлыми танками русских. Передовой дозор из десятки троек мы перестреляли буквально за пару минут, а потом пошел отстрел всех остальных. Немцы как раз оказались на открытом месте, а мы только выехали из небольшого леска, а потому ни чего не мешало нам вести огонь. Моё внимание привлекла роскошная легковая машина, я не знал её марку, будь это современная машина, а ретро автомобили были для меня терра инкогнито. Вместе с этой легковушкой отвернули и два бронетранспортёра, а остальные бросились нам на встречу. Явно, что там сидел какой важный чин, а потому встав на месте, я велел своему наводчику, Роме Томскому уничтожить бронетранспортеры, а легковушку не трогать. Пять выстрелов осколочными, и оба немецких бронетранспортёра загорелись, а легковушка застыла на месте, но похоже её пассажиры остались живы.

Дав команду одной из тридцатьчетвёрок проверить пассажиров этой легковушки, продолжил вести бой. Вскоре к нам подвели немецкого генерала, бой уже закончился и наши бойцы добивали выживших гитлеровцев. Генерал оказался командиром 18-ой танковой дивизии, 47-го моторизованного корпуса, генерал-майором Вальтером Нерингом. Также уцелел и штабной автобус, по которому я приказал не стрелять. У нас было несколько бойцов, которые отлично знали немецкий, вот они и стали быстро просматривать захваченные в штабном автобусе документы и скоро к нам подошел сильно возмущённый Игорь Силуянов с каким-то листком. Это оказался приказ командира дивизии не брать в плен раненых бойцов и командиров Красной Армии, а добивать их на месте. После короткого, но ожесточённого спора с Горобцом, я всё же настоял на своем решении. Командира 18-ой танковой дивизии генерал-майора Вальтера Неринга повесили на одиночном дереве, которое росло неподалёку. Ему на грудь прикрепили его собственный приказ, а ниже лист бумаги с надписью уже по-русски — «Категорически не согласны, бойцы и командиры Красной Армии». А ещё ниже ещё один лист бумаги уже с надписью по-немецки — «Немецкие солдаты и офицеры, помните, что всё, что вы сделаете в России, вернётся к вам сторицей. Мы всегда возвращаем свои долги.»

Глава 5

Уговорить Горобца было очень сложно, он, как только увидел генеральские лампасы, так его как заклинило. Ещё бы, взять в плен самого генерала, да за такое он как минимум следующее звание получит, а возможно и Героя Советского Союза дадут, или, и то и другое вместе. Сейчас, когда у нас одни поражения на фронтах, такая новость значительно поднимет дух как Советских войск, так и населения страны, и тут я, со своим — давай повесим. Нет, тут дело вовсе не в моей кровожадности, просто было два момента, во-первых, до наших ещё дойти нужно и при этом генерала сохранить, а во-вторых, меня очень разозлил его приказ добивать наших раненых бойцов. Да, мы тоже добивали раненых немцев, и не брали их в плен, но мы отступали, и у нас просто не было возможности их доставить к своим, а если просто оставим, то спустя месяц — два, они выздоровев, снова будут убивать наших бойцов. Лишь сказав, что это не единственный немецкий генерал в округе, и что находясь в немецком тылу у нас еще представится возможность захватить ещё одного генерала, склонила Горобца на мою сторону. В вещах генерала нашелся даже неплохой фотоаппарат, и несколько чистых фотоплёнок, вот на него и сфотографировали и приказ генерала и сам процесс повешенья, как для отчётности, так и для пропаганды, как своей, так и противника, типа, что отвечать как за свои приказы, так и за свои преступления придется каждому. А бойцы встретили моё решение с большим энтузиазмом, особенно после того, как Силуянов рассказал им о приказе немецкого генерала. Быстро собрав трофеи, мы двинулись дальше, а разгром штаба 18-ой танковой дивизии заставил её подразделения на время остановиться. Это обстоятельство позволило дивизии Ахманова, пробившись из окружения, оторваться от противника и отойдя, занять новые позиции. Он еще удивлялся тому, что немцы неожиданно

прекратили наступление и только на следующий день от пленного офицера, он узнал о причинах их остановки. По словам немецкого гауптмана, штаб 18-ой танковой дивизии вместе с её командиром на подходе к Барановичам был неожиданно атакован тяжёлыми русскими танками и полностью уничтожен, а сам командир дивизии, генерал-майор Вальтер Неринг повешен. В том, кто это сделал, полковник Ахманов ни сколько не сомневался. Так как других тяжелых танков кроме взвода сержанта Нечаевой не было, а она так и не вышла из окружения и рота старшего лейтенанта Горобца тоже, то это могла быть только их работа. Даже того короткого времени, что он с ней общался, было достаточно, что бы понять, что это настоящая оторва, и это вполне в её духе. А по тому, как на неё смотрел старший лейтенант Горобец, можно было с уверенностью сказать, что он сделает всё, что захочет Нечаева. Вот только было непонятно, зачем им понадобилось вешать немецкого генерала, но если она выйдет, а это более чем вероятно, то он об этом узнает. А пока он составил рапорт командиру корпуса и хотел его отправить вместе с захваченным немецким гауптманом. Получалось, что это его люди уничтожили штаб немецкой танковой дивизии и убили её командира, а за такое полагалась награда. Конечно, сразу в это не поверят, но выяснят довольно быстро, а там глядишь может и Нечаева со своим отрядом выйдет, тогда будет информация из первых рук. Хотя… пожалуй лучше сейчас самому съездить к командиру корпуса генерал-майору Петрову, что он и сделал.

Штаб 17-го механизированного корпуса.

— Разрешите товарищ генерал-майор?

— Ахманов? Что у тебя Алексей Осипович? И это, давай по-простому, без чинов.

— Тут такое дело Михаил Петрович, короче взяли сегодня ночью мои орлы языка, немецкий гауптман и он такого рассказал.

— Что Земля плоская и держится на трёх китах?

— Без шуток, вы заметили, что сегодня немцы необычно вялые, ни каких атак?

— Да, мой начштаба думает, что они перегруппировываются.

— Да нет, тут дело в другом. По сообщению захваченного гауптмана, вчера днём, во время передислокации, был уничтожен штаб 18-ой танковой дивизии, 47-го моторизованного корпуса. Уничтожен русскими тяжёлыми танками с десантом, а сам командующий дивизией, генерал-майор Вальтер Неринг повешен.

— Ничего себе новости! Кто это мог быть?

— А вот тут думаю я знаю, кто так набедокурил, как раз в стиле этой шебутной.

— Кого?

— Сейчас Михаил Петрович, расскажу всё по порядку. Три дня назад, в расположение моей дивизии вышла небольшая колонна, два КВ, трофейный немецкий бронетранспортёр и несколько грузовиков с двумя орудиями ЗИС-2. Командовала ими молодая девушка, даже не военнослужащая, но все её слушались. Даже меня к ней дёрнули, вот я с ней и поговорил. Она на второй день войны нашла неисправный КВ, сама его отремонтировала, набрала экипаж из подростков и в течение пары дней уничтожила до батальона немецких танков.

— Врёшь!

— Судя по тому, как о ней отозвались вышедшие с ней танкисты 2-го КВ и бойцы истребительного батальона, вполне могла. Она же сообщила мне о трёх исправных Т-34 и батарее ЗИС-2, а также о нашем складе, где есть снаряды и стрелковое вооружение.

— Так вот откуда ты это всё взял, а совесть тебя не мучает, что себе львиную долю оружия оставил.

— Михаил Петрович, кто успел, тот и съел, раз я нашел, то и право первого выбора у меня.

— Ладно, Алексей Осипович, я пожалуй на твоём месте поступил также, но продолжай.

— В общем, дал я ей сержанта своей властью, и поставил командовать танковым взводом и еще Т-34 ей добавил. Там действительно были абсолютно целые танки и даже с полным боекомплектом, но без капли топлива, а еще дал ей пехотную роту в усиление, как она попросила.

— И всем этим командует простой сержант? Да еще до этого и в армии ни дня не служившая?

— Ну не совсем так, официально командует командир роты, старший лейтенант Горобец, но я ему посоветовал тщательно прислушиваться к её советам. Но там и без этого он её будет слушаться.

Тут генерал Петров изумлённо посмотрел на полковника Ахманова.

— Да он как её увидел, так и втюрился в неё по уши.

— Красивая девка?

— Честно, не будь я женат, сам на ней женился, кровь с молоком и характер железный, так что пропал мой Горобец, как только её увидел.

— А дальше?

— Они успешно отбили немецкие атаки при защите Барановичей, уничтожив при этом более полусотни танков, правда там им и противотанкисты подсобили, но вот при прорыве они вместе с нами не вышли.

— Может погибли?

— Нет, не тот человек Нечаева, что бы просто погибнуть при прорыве. Думаю, она пошла не на Восток, как все, а на Запад. А что, кто из немцев мог такое ожидать? Свои основные силы они сосредоточили в месте нашего прорыва, а Нечаева ударила в противоположном направлении и попала на штабную колонну 18-ой танковой дивизии немцев, которую и уничтожила.

— А зачем ей понадобилось вешать её командира? Это ведь наверняка она на этом настояла. То, как ты её описал, не вызывает в этом ни малейшего сомнения.

— Точно не знаю, но гауптман сказал, что генерал подписал приказ, согласно которому надлежало не брать в плен, а добивать всех раненых бойцов и командиров Красной Армии. Это вполне могло её разозлить, да и когда ещё она сможет пробиться назад. Думаю что сейчас, когда можно сказать под её командованием оказалась механизированная группа, она немного погуляет по немецким тылам.

— Тогда понятно, но думаю скоро её ждать назад не стоит.

— Михаил Петрович, вы там сообщите наверх про штаб 18-ой танковой дивизии немцев. Можно дописать — по пока непроверенным данным, но застолбить это за собой. Просто не думаю, что там мог оказаться ещё кто на тяжелых танках.