Танкисты атомной войны
Шрифт:
И все же советским воинам приходилось быть осторожными, сдержанными и вежливыми. Тем более что Войско Польское было союзником Красной Армии. На вооружении поляков были танки и штурмовики, орудия и истребители советского производства. Особенно нравились полякам новые «Тридцатьчетверки» и противотанковые самоходки «ИСУ-100». Видимо, сказывалась историческая память предков – польских гусар.
Трофейный бронированный «Хорьх» катил по вечерним улицам польского городка. Хоть комендантский час наступал только в 22.00, на аккуратно расчищенных от снега тротуарах было не так уж много народа. Причудливые кованые фонари горели тускло, не светились зазывно огни витрин и маленьких кафе.
Но гвардии капитан Козырев сейчас намеревался навестить куда более «шикарные» места для вечернего времяпрепровождения.
Комендатура, как ей и полагалось, была размещена в здании бывшего полицейского участка. У ворот с полосатым шлагбаумом возле противотанковых ежей стоял усиленный наряд автоматчиков. В глубине за бетонными блоками и мешками с песком стояла «Тридцатьчетверка» ранних выпусков с 76-миллиметровой пушкой. Таких машин оставалось еще довольно много, и они практически все передавались в войска второй линии.
Бронированный «Хорьх» остановился, гвардии капитан Козырев предъявил документы часовым.
– Проезжайте! – махнул рукой автоматчик.
Гвардии капитан Козырев вот уже четверть часа беседовал за закрытыми дверями с оперативным дежурным по комендатуре. Конечно, «комендачи» – те еще тертые ребята и на уступки идут неохотно. Но ведь и гвардии капитан, что называется, «не пальцем деланный, и не где-нибудь найденный»!.. В ход идет «стратегическое оружие» – бутылка трофейного французского коньяка. Бутылка дорогая, старая, с залитым сургучом горлышком. Ее старшина роты, хозяйственный и знающий жизнь мужик Александр Григорьевич Шумаев, просто «от себя оторвал». Но, раз нужно…
Емкость с янтарным напитком исчезает в сейфе. Навряд ли майор с тенями под глазами от недосыпа и красной повязкой дежурного на рукаве ее употребит. Скорее всего, будет эта заветная бутылка кочевать по кабинетам, забираясь все дальше в штабные выси… «Комендантские» – люди, привычные к иным, более простым напиткам. Но сейчас – только чай. Крепкий, цветом – темнее содержимого приснопамятной бутылки. И сладкий. На столе – тарелки с бутербродами, банка вкуснейшей монгольской тушенки, копченое трофейное сало в пергаментной упаковке, бисквиты.
Постепенно прорисовываются детали «подвигов» гвардии старшего сержанта Мирошниченко. Бравый Испанец направился в расположение зенитной батареи. Была у него во взводе МЗА [3] белокурая зазноба… Но по пути к любовным утехам маршрут любвеобильного наводчика-башнера пересекся с компанией подвыпивших танкистов из соседней воинской части.
– Вот не понимаю, ведь в одном роде войск служите, а ваш гвардии сержант Мирошниченко тем троим так накостылял, что одного пришлось в санчасть отправить, хорошо еще, что не в госпиталь.
3
МЗА – малокалиберная зенитная артиллерия.
Тут гвардии капитан Козырев подробно и обстоятельно разложил ситуацию по полочкам. Дело в том, что танки с начала Великой Отечественной существенно «подросли». Такие монстры, как «-Иосиф Сталин-3» уже ни в какое сравнение не шли даже с «Тридцатьчетверками». А ведь были еще и самоходки «ИСУ-122» и «ИСУ-152», а также самые мощные 75-тонные «ИСУ-280АТ». Потому-то танкисты-тяжеловесы называли своих коллег на «Тридцатьчетверках» не иначе как «клопами». А те, в свою очередь, их – «бегемотами» и другими обидными словами.
В итоге Андрей Мирошниченко вступился за честь гвардейского самоходного полка особой мощности – один против троих. Когда подоспел комендантский патруль, двое танкистов уже валялись в сугробах, а гвардии старший сержант Мирошниченко не на шутку сцепился с третьим. Остановила драку только очередь из «ППШ» в воздух.
– Вот оно как… – хмыкнул гвардии капитан Козырев. – Ладно, все понятно. Товарищ майор, проводите меня к задержанному. Если возможно, конечно.
– Хорошо, пойдемте.
При появлении офицеров старшина и караульные встали по стойке «смирно».
– Товарищ майор, никаких происшествий не случилось…
– Вольно, Якименко. Проводи нас к камере номер восемь.
– Есть!
Забранная металлической сеткой лампочка под низким потолком светила тускло, выхватывая из полумрака изрядно побитое лицо с грустными черными глазами.
– Здравия желаю, товарищ гвардии капитан… – севшим голосом сказал башнер.
– Ну, здравствуй, Андрей. Я сейчас на тебя смотрю, а сам вспоминаю, как был в Московском зоопарке. Был там один любопытный зверек, дальний родственник обезьян – лемур называется. Так у того лемура были такие же большие и грустные глаза, как у тебя сейчас.
– Виноват, товарищ гвардии капитан.
– Вижу, что виноват! – вдруг резко сменил тон Козырев. В его голосе проскользнули стальные нотки, как в бою.
Гвардии капитан Козырев обернулся к оперативному дежурному по комендатуре:
– Я его забираю с собой! Этот гаврик еще у меня посидит, о жизни подумает… – заметив колебание майора, добавил: – Под мою ответственность.
Оперативный дежурный только пожал плечами.
– Хорошо, сейчас выпишу сопроводительные документы.
В полку гвардии капитан Козырев немедленно привел в исполнение свое обещание. Андрея Мирошниченко, получившего новое прозвище – Лемур, снова арестовали. Но теперь уже свои. Солдаты суточного наряда забрали у Лемура ремень и отвели в подвал. Это обширное и мрачное помещение было традиционным «местом обитания» всех «залетчиков» и нарушителей дисциплины. Андрею тоже приходилось здесь иногда «отдыхать». Что поделаешь, невоздержан по поводу спиртного был башнер-наводчик командирской самоходки…