Танкисты Великой Отечественной (сборник)
Шрифт:
В бригаде осталось десять танков, в полку — четыре самоходки и танк комполка. Вот этими малыми силами мы дерзкими ночными боевыми атаками и продвинулись еще на 60 километров, освободив десятки населенных пунктов Черниговщины, в том числе Вердер, Фастовцы, Ивангород, Крупичполь, Вишневку, Сваричевку, Володко-Одевицу, и к исходу дня 20 сентября сосредоточились в Безугловке, в 18 километрах южнее Нежина.
Здесь полк простоял двое суток. Была возможность побриться, помыться и немного поспать после многих бессонных ночей, оглянуться на прошедшие бои. В том числе и последний. Хотя нас и было мало, однако тактическая инициатива была за нами — мы были нападающей стороной. В этом бою сгорели две самоходки, наша и Самойлова, но оба экипажа остались живы.
Под
В целях маскировки полк прибыл в Нежин затемно, грузились в эшелон в железнодорожном тупике. Об этом можно было бы и не рассказывать, как и о том, что грузиться пришлось под бомбежкой, к ним мы уже попривыкли. Но на этот раз бомбили город зажигательными бомбами, начиненными какой-то адской жидкостью, напоминающей современный напалм. Картина была ужасающая! Разом вспыхивали целые дома, в том числе и кирпичные! Скручивались в пламени даже железные крыши! Охваченные огнем стены падали целиком, не успевая разрушиться! Вертикальные огненные столбы, обдавая жаром, не давая приблизиться! Под ногами желтым пламенем вспучивались расплавленные мостовые! Всюду, куда попадала эта пожирающая жидкость, она разливалась с какой-то невероятной текучестью, поглощая уничтожающим огнем целые кварталы города!
Около полуночи, когда улетела вражеская авиация, наш эшелон вышел на основную магистраль и, пройдя полыхающий город, взял курс на восток. Грязные, взмокшие на тушении пожара, только за городом мы открыли дверь своего вагона-теплушки, чтобы остудиться прохладой осенней украинской ночи, прийти в себя… А эшелон, набрав скорость, все мчался «зеленой улицей» указанным свыше маршрутом.
Часть третья
1-й Украинский фронт
Глава шестая
В боях за Киев
Сентябрь — ноябрь 1943
Поздней ночью 24 сентября 1943 года полк прибыл вместо первоначально назначенных Мытищ на уже знакомую нам железнодорожную станцию Пушкино. Разгружались при полном освещении, даже не верилось, что можно не опасаться налетов авиации. Разместились в том же сосновом бору, на тех же наркоматовских дачах. В первый же день все после долгого перерыва помылись в настоящей бане и крепко уснули в отведенных нам деревянных коттеджах.
Следующим утром сразу после завтрака мы уже получали новые самоходно-артиллерийские установки СУ-85, созданные, как и СУ-122, на базе среднего танка Т-34. В первую очередь нас интересовали тактико-технические данные новой машины сравнительно с СУ-122. По весу, скорости, маневренности, проходимости, запасу хода и броневой защите самоходки почти не отличались, но в вооружении разница была значительной. 85-мм пушка по сравнению с гаубицей на СУ-122 имела начальную скорость полета снаряда 792 м/сек, вместо 515. Дальность прямого выстрела составляла 800–900 метров по танку и 600 — по орудию, то есть более низкой цели. Скорострельность новой пушки, имеющей унитарные патроны, была в три раза выше, чем у гаубицы, имеющей раздельное заряжание, а боекомплект увеличился с 40 до 48 снарядов. Изменился и внешний вид самоходки: новые машины благодаря длинному стволу орудия выглядели более внушительно.
Произошло пополнение личного состава. Не теряя времени, штаб полка оперативно произвел перераспределение членов экипажей, включив в каждый экипаж опытных фронтовиков. В нашей батарее экипажи обновились почти наполовину, прибыли и три новых офицера. Вместо погибшего на Курской дуге комбата Шевченко был назначен старший лейтенант Погорельченко. В 1-й взвод на место Порфирия Горшкова прибыл младший лейтенант Русаков, а в наш взвод вместо Леванова,
Знакомство с новичками произошло быстро, по-фронтовому. Комбат Погорельченко был на год старше меня, брюнет с темно-карими глазами, взгляд проницательный, волевой, правильные черты лица; стройная, выше среднего роста фигура с чуть заметной сутулостью. Взводный Русаков — блондин с голубыми глазами и орлиным носом, производил приятное впечатление; высокий, худой, с еще не оформившейся фигурой, он был, наверное, самым молодым офицером в полку, ему только минуло восемнадцать. Макаров, командир моей второй самоходки, был старше меня ровно на десять лет; садовод по прежней специальности, он не имел военной выправки, но был хорошего телосложения, чуть ниже среднего роста, гармонично сочетались античный нос, рыжие волосы и карие, с искорками юмора глаза, в сочетании с простодушным характером все это импонировало батарейцам.
На новых самоходках экипаж состоял из четырех человек, поэтому у нас забрали старину Емельяна Ивановича Бессчетного, его перевели заряжающим в экипаж Хлусова. Механиком-водителем вместо Олейника назначили младшего сержанта Счетникова, 19-летнего юношу из Саратовской области, он прошел трехмесячную подготовку в учебном танковом полку.
С первого же дня штаб полка организовал занятия по изучению орудия, боеприпасов и телескопического прицела. Одновременно изучались приемы действий при орудии и устранение в бою возможных неисправностей. Занятия побатарейно проводил начальник артвооружения полка капитан Михаил Петрович Проявкин — кадровый офицер-артиллерист, отлично знающий свое дело. Высокий стройный капитан с указкой в руке по памяти четко докладывал нам характеристики, устройства орудия и его систем, приборов стрельбы и наблюдения. Сложную маркировку снарядов он излагал, даже не глядя на сами снаряды. Занятия по материальной части самой машины и правилам ее эксплуатации вел новый заместитель комполка по техчасти инженер-капитан Васильев, назначенный вместо выбывшего по ранению Комиссарова. В его методике изложения чувствовалась академическая подготовка, особенно по риторике.
На том и другом занятиях экипажи слушали очень внимательно и сосредоточенно, понимая, что все эти познания пригодятся в бою, к тому же сказанное нужно было запоминать, так как делать какие-либо записи категорически запрещалось.
Сколачивание подразделений было уложено в три недели и завершилось тактическими учениями с боевой стрельбой в сложных условиях как местности, так и боевой обстановки. После чего полк погрузился в два эшелона и двинулся, опять «зеленой улицей», на запад, к фронту, каждый состав тащили два паровоза.
На пути следования особых происшествий не было, если не считать случая на станции Льгов-2, когда к нашему первому эшелону, в нем находились техника с экипажами и командование, пристала отставшая от санитарного поезда очень молоденькая и очень симпатичная медсестра Валя, видимо, ею двигали чувства патриотизма и романтики, желание принять непосредственное участие в боях; так она и осталась в полку.
Эшелон с машинами и командованием разгрузился на станции Бобрик; второй эшелон, с тыловыми подразделениями, на станции Лебежки, поблизости от Дарницы, тогдашнего левобережного предместья Киева. 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко, в состав которой влился наш полк, в это время уже заканчивала скрытную переброску войск с Букринского плацдарма, расположенного южнее Киева, на Лютежский плацдарм — севернее украинской столицы. Передислокация на север происходила только по ночам, боевая техника — танки, самоходки, машины, двигалась с выключенными фарами; тогда как на юг шли трактора с ярко горящими в ночи включенными фарами, создавая впечатление у врага, что наступление готовится на юге. Эта «длинная рокировка» танковой армии, как и задумывал командарм Рыбалко, ввела в заблуждение немецкое командование, которое сочло, что русские усиливают Букринский плацдарм.