Танковые асы Второй мировой
Шрифт:
Ничего кроме грустной улыбки это повествование вызвать не может. Дело в том, что на поле боя под Поны-рями остался 21 «Фердинанд». 15 июля подбитая и уничтоженная в этом районе немецкая техника обследовалась представителями ГАУ и НИБТПолигона Красной Армии. Большая часть «фердинандов» находилась на минном поле, начиненном фугасами из трофейных крупнокалиберных снарядов и авиабомб. Более половины машин имели повреждения ходовой части: разорванные гусеницы, разрушенные опорные катки и т. д. У пяти «фердинандов» повреждения ходовой части были вызваны попаданиями снарядов калибра 76-мм и более. У двух немецких САУ стволы орудий оказались прострелены снарядами и пулями противотанковых ружей. Одна машина была разрушена прямым попаданием авиабомбы, а еще одна — попаданием 203-мм гаубичного снаряда в крышу рубки. Лишь одна САУ этого типа, которая обстреливалась с разных направлений семью танками Т-34 и батареей 76-мм
Механик-водитель танка Т-70М, гвардии техник-лейтенант В. П. Якушин, награжденный орденами Отечественной войны и Красного Знамени. Воронежский фронт, апрель 1943 года.
Кстати сказать, единственным достойным противником тяжелых немецких самоходок оказалась самоходно— артиллерийская установка СУ-152. 8 июля 1943 года полк СУ-152 обстрелял атакующие «фердинанды» 653-го дивизиона, подбив при этом четыре вражеские машины.
На фоне рассказа А. Ерохина совершенно прозаическими выглядят воспоминания участника Про-хоровского сражения Василия Павловича Брюхова: «В Прохоровском сражении наш корпус (2-й танковый — Прим. авт.) сначала был во втором эшелоне, обеспечивая ввод других корпусов, а потом пошел вперед. Там между танками не больше ста метров было — только ерзать можно было, никакого маневра. Это была не война — избиение танков. Ползли, стреляли. Все горело. Над полем боя стоял непередаваемый смрад. Все было закрыто дымом, пылью, огнем так, что, казалось, наступили сумерки. Авиация всех бомбила. Танки горели, машины горели, связь не работала. Вся проводка намоталась на гусеницы. Радийная связь заблокирована. Что такое связь? Я работаю на передачу, вдруг меня убивают — волна забита. Надо переходить на запасную волну, а когда кто догадается? В восемь утра мы пошли в атаку и тут же схлестнулись с немцами. Примерно через час мой танк подбили. Откуда-то прилетел снаряд и попал в борт, отбил ленивец и первый каток. Танк остановился, слега развернувшись. Мы сразу выскочили и давай в воронку отползать. Тут уж не до ремонта. Это Прохоровка! Там если танк остановился — выскакивай. Если тебя сейчас не убили, то следующий танк подойдет и добьет. В упор расстреливали. Я пересел на другой танк. Его тоже вскоре сожгли. Снаряд попал в моторное отделение. Танк загорелся, и мы все выскочили. В воронку залезли и сидели, отстреливались. Ну, пока в танке воевал, я тоже дурака не валял — первым снарядом накрыл 75-мм пушку, которую расчет выкатывал на огневую, и сжег танк T-III. Бой продолжался где-то до семи часов вечера, у нас были большие потери.
СУ-122 и ее экипаж. На переднем плане — командир САУ гвардии лейтенант С. А. Коряжнов и механик-водитель гвардии старший сержант В. Р. Иванов. Калининский фронт, весна 1943 г.
Наступление развивалось не так удачно, как хотелось нашему командованию. Сверху шли грозные требования усилить натиск и увеличить темп наступления. Но как выполнить этот приказ в сложившейся обстановке?
Горели танки. От взрывов срывались и отлетали в сторону на 15–20 м пятитонные башни. Иногда высоко взмывали ввысь верхние броневые листы башни. Хлопая люками, они кувыркались в воздухе и падали, наводя страх и ужас на уцелевших танкистов. Нередко от сильного взрыва разваливался весь танк, в момент превращаясь в груду металла. Большинство танков стояли неподвижно, скорбно опустив пушки, или горели. Жадные языки пламени лизали раскалённую броню, поднимая вверх клубы чёрного дыма. Вместе с ними горели танкисты, не сумевшие выбраться из танка. Их нечеловеческие вопли и мольбы о помощи потрясали и мутили разум. Счастливчики, выбравшиеся из горящих танков, катались по земле, пытаясь сбить пламя с комбинезонов. Многих из них настигала вражеская пуля или осколок снаряда, отнимая их надежду на жизнь.
Выбравшись из подбитого танка, в ярости бросая гранаты, рвался вперёд в рукопашную совместно с автоматчиками командир танка лейтенант Свинолупов А. М. Залёг и поддерживал бой снятым лобовым пулемётом радист сержант Шестаков, с пистолетом в руках шёл в атакующей цепи заряжающий Скирдов А. И.
Не умолкая, гремела стрельба. Стоял
Проводная связь с передовыми подразделениями нарушалась. Провода наматывались на гусеницы танков или рвались от бомб и снарядов. Были отброшены в сторону кодовые таблицы и позывные. Все передачи по радио шли открытым текстом. Эфир был забит распоряжениями, командами, руганью и матом. Управление и взаимодействие прерывалось.
В воздухе беспрерывно висела авиация. В кромешной мгле выискивали цели штурмовики. Часто ошибались и наносили удары по своим войскам. Наши „Илы“ действовали более удачно и эффективно. Редко появлялись истребители, которых явно не хватало для борьбы с большими группами вражеской авиации. Без устали вела огонь зенитная артиллерия.
Во время очередного налёта самолеты противника нагло бомбили и обстреляли роту ст. техника-лейтенанта Арчая. Ротный рассвирепел, приказал механику-водителю поставить танк на подъёме оврага. Вытащил лобовой пулемет и стал обстреливать пикирующие самолёты. Не попадал, но и немецкие лётчики с опаской заходили на его танк. Войдя в раж, Арчая приказал зарядить пушку осколочным снарядом и, выждав момент, выстрелил по наглому фашистскому стервятнику. К великому удивлению и радости всех, попал. Самолёт замер в воздухе, взорвался и разлетелся на куски».
Не лишним будет напомнить читателю, что до 50 % участвовавших в Прохоровском сражении машин составляли легкие танки Т-70. Так, по состоянию на 11 июля 1943 года 5-я гвардейская танковая армия с приданными частями насчитывала 985 танков и САУ, из них 581 Т-34, 314 Т-70, 34 MK-IV «Черчилль», 2 КВ и 54 САУ. Как видно, «семидесятки» составляли почти 34 % танкового парка армии.
К вечеру 11 июля 1943 года в составе 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии имелось 262 боевых машины — 138 Т-34,89 Т-70,2 КВ и 33 САУ. Из этого количества 12 июля участвовало в бою 212 бронеединиц: 122 Т-34, 70 Т-70, 2 °CАУ. Как видно, Т-70 составляли до 40 % танков корпуса. В ходе боя 12 июля потери (в скобках указаны безвозвратные) составили 149 машин — 95 (75) Т-34, 35 (28) Т-70 и 19 (14) САУ. Из участвовавших а атаке Т-34 вышло из строя 78 %, а у Т-70 только 50 %, при этом более 60 % потерянных «тридцатьчетверок» не подлежали восстановлению, а у семидесятки этот показатель составлял 40 %. Одна из причин такого соотношения потерь легких и средних танков советского производства отмечалась в отчете «Поражаемость танков в Великой Отечественной войне», составленном осенью 1945 года: «Случаев полного разрушения танков Т-70 и других легких танков от взрыва снарядов боекомплекта в ходе войны не наблюдалось. Проведенными испытаниями установлено, что боекомплект 45-мм снарядов не детонирует».
Тут как раз к месту будет выдержка из рапорта начальника политотдела 26-й танковой бригады 2-го танкового корпуса подполковника Геллера, в которой он отметил мастерство командира легкого танка Т-70 из 282-го танкового батальона лейтенанта Илларионова:
«В боях 12.07.43 г. тов. Илларионов подбил танк „Тигр“, а потом тремя снарядами по борту поджег».
Сразу возникает вопрос: возможно ли это? Может это был не «Тигр», а Pz.III или Pz.IV? Все может быть. Но подбить из Т-70 «Тигр» было возможно. Бортовая броня тяжелого немецкого танка пробивалась 45-мм подкалиберными снарядами с дистанции 200 м. Главная задача заключалась в том, чтобы подойти к «Тигру» на эти самые 200 м!
О том как это порой происходило рассказал бывший командир легкого танка Т-70 Михаил Соломин: Я был тогда в танковой армии у Рыбалко в 55-й бригаде и воевал на легком танке Т-70 — «семидесятке». Как мне этот танк? Да могила на гусеницах, впрочем, как и любой другой. И Т-34 ничем не лучше и ИС горел не хуже всех их. Хотя у Т-70, как и у любого другого были свои плюсы. Он был маленький по размерам, тихий на ходу (не громче грузовой машины), верткий и проходимый. Так что любить его было за что. Но броня с боков все же тонкая и пушчонка— «сорокапятка» тоже слабенькая, особенно против тяжелых танков.