Таня Гроттер и ботинки кентавра
Шрифт:
– Одна смерть на двоих – это много. В конце концов, нам обоим удалось выкарабкаться, – сказал И-Ван.
И-Ван заметил, что оба соловых кентавра и все гнедые смотрят на него уже другими глазами. Только серый в яблоках, пожалуй, продолжал его ненавидеть.
– Все равно я не пойму, зачем ты пошел на это! У тебя же были неприятности! – гнедой, казалось, силился понять.
– Неприятности есть у всех. Если у кого-то нет неприятностей, это значит, что он уже умер, – сказал И-Ван, пожимая плечами.
– Но зачем ты помог кентавру? Ты же маг!
– Я помог кентавру, потому что ему нужна была помощь. И потому что кентавры заслуживают лучшей участи, – сказал И-Ван.
– Кентавры не нуждаются в благодеяниях магов
Остальные кентавры промолчали, однако И-Вану показалось, что у них другое мнение.
– Мардоний скрывается. В От-И-Тиде у него много врагов. Здесь ему нельзя появляться, – негромко сказал гнедой.
– Значит, я не смогу его увидеть? – огорчился И-Ван.
Фотий оглянулся на остальных. Казалось, он сомневается.
– Нет! Ему нельзя верить, – сказал серый в яблоках.
– А я верю ему, – сказал гнедой. – Давай так… Мы передадим Мардонию, что ты его ищешь. Приходи после заката на побережье к песчаным пещерам. Только приходи один. Надеюсь, ты найдешь дорогу.
– Я найду дорогу, – пообещал И-Ван.
Едва вечерние работы в драконюшне завершились, И-Ван притворился уставшим и, сказав, что идет спать, отправился в свой тесный закуток, который был как раз по ширине прикрепленного к балкам гамака. Когда-то здесь располагалась кладовка, где хранились крупные рыбины для кормления драконов. Затем Гуссину вздумалось экономить на крупной рыбе, и теперь драконов кормили мелкой – а точнее, держали впроголодь. Но даже положенной мелкой рыбешки им доставалась лишь треть. Другая треть разворовывалась старшим драконюхом, а еще треть средств выделялась казначейством фиктивно, сразу оседая в высокопоставленных карманах.
Оказавшись в закутке, И-Ван положил в гамак несколько камней, накрыл сверху старой попоной и применил известное с древних времен заклинание трех слюнок, которые, поочередно подсыхая, должны были отвечать ночной страже. Убедившись, что со стороны гамак выглядит так, словно там действительно спит человек, И-Ван выскользнул из драконюшни и сразу же, не переходя по длинному молу, где его могла заметить береговая стража, скользнул в воду.
Тело обожгло холодом. Несмотря на то что лето уже началось, вода в океане почти не прогрелась. Посиневшими губами И-Ван быстро пробормотал согревающее заклинание Белус горячкус. Висевший на шее амулет дважды вспыхнул, и от него по всему телу разлилось живительное тепло. Кровь в жилах побежала быстрее. Стараясь держаться подальше от рыбацких лодок и галер, с которых порой долетали голоса, И-Ван быстро поплыл вдоль берега. Он стремился выбраться за длинные стены, спускавшиеся к самой воде, и потом уже выйти на берег, на котором нечеткими оранжевыми пятнами расплывались костры стражи. Вода пахла рыбой, драконами и водорослями. И-Ван любил этот запах, как любил и само ощущение близости океана.
Это был единственный способ покинуть От-И-Тиду. Сделать это иначе было невозможно. Ни один из слуг Гуссина Семипалого, принесший магическую клятву-присягу на верность Его Величеству, которая своей суровостью и массой ограничений больше походила на длинное самопроклятие, не мог выйти из города, не имея хотя бы разрешения государственной канцелярии. Провести стражу, затесавшись в толпу выходящих из города крестьян, было еще реально, но невозможно было обойти хитрое заклинание, наложенное на огромные медные ворота с двумя литыми мордами касаток. Створки ворот с грохотом захлопывались, едва пытающийся ускользнуть бедняга перешагивал незримую черту.
Но океан не ворота. Его воды свободны и мятежно-беспокойны, а огромные валы дерзкими пощечинами век за веком вызывают на бой гранитные волнорезы. Боевым магам
И-Ван плыл долго. Лишь когда костры стражи растворились во мгле и стали просто мерцающими точками, он повернул к берегу. Наконец окоченевшие ноги ступили на дно. Выбравшись на берег у старых лодочных причалов, И-Ван огляделся, жалея, что не позаботился выучить заклинание, просушивающее одежду. Правда, в памяти вертелось нечто, но произносить это И-Ван не отважился. Правило первое для всякого мага: никогда не произноси заклинания, если не уверен, что ничего не спутаешь. Часто срабатывают самые нелепые звуковые комбинации. Стоит напутать с одной-единственной буквой, и будешь доживать свой век дождевым червем со знанием иностранных языков или, того хуже, превратишься в колтун на хвосте какой-нибудь старой сторожевой псины. Таких случаев в истории магии даже не сотни – тысячи.
Дрожа от холода, И-Ван стоял на песке и размышлял. Идти вдоль берега было опасно – здесь легко можно нарваться на патруль. Кроме городского гарнизона, От-И-Тиду охраняло несколько сильных отрядов боевых магов, укрепленные лагеря которых окружали город и были разбросаны по всему побережью.
Безопаснее было двигаться по заросшим холмам. И-Ван побежал было, но вскоре, задохнувшись, сбился на торопливый шаг. К тому времени взошла луна, и песок стал казаться белым. И-Ван предусмотрительно обогнул большой холм, на вершине которого с высокой долей вероятности мог оказаться пост. Наконец он очутился у группы невысоких холмов. В одном из них темнело несколько больших провалов. Это и были песчаные пещеры.
И-Ван поднялся по склону. Здесь он остановился и огляделся. Нет, Мардоний еще не прискакал. Вокруг было пусто. Лишь мертвенно белел песок да луна равнодушно взирала с небес. И-Ван опустился на песок, приготовившись терпеливо ждать. Так он просидел около получаса, всматриваясь вниз, туда, где в редком кустарнике петляла дорога. Никого и ничего. Тишина. Лишь кричит вдали ночная птица.
Внезапно у И-Вана, должно быть, от усталости закружилась голова. Кустарник слегка расплылся, а расплывшись, точно приблизился. Тени, в том числе и его собственная, сместились, а почему-то раздвоившаяся луна словно многозначительно подмигнула ему, прежде чем вновь воссоединиться. Одновременно у юноши возникла твердая уверенность, что Мардоний не придет. Хватит себя обманывать. Кентавры не успели или не захотели ничего передать ему. Он напрасно потратил полночи, пробираясь сюда из города. Пора возвращаться на побережье и проделывать тот же тяжелый путь, но уже в обратной последовательности. И-Ван поднялся на ноги и стал понуро спускаться с холма.
Но не успел он сделать и десятка шагов, как справа раздалось короткое ржание.
И-Ван поспешно повернулся и увидел крупного вороного кентавра, стоявшего совсем близко. Скрестив на груди руки, Мардоний с любопытством смотрел на него. Все говорило о том, что он находится здесь уже давно. Возможно, он прискакал сюда даже раньше, чем пришел И-Ван. Белки его глаз светились в темноте, как у многих из тех древних существ, что населяли землю задолго до людей. Как у большинства кентавров, возраст Мардония было невозможно определить. Ему могло быть сорок лет или четыреста, а может, и гораздо больше.
– Хорошей скачки! – сказал И-Ван.
– Приятного аппетита! – эхом отозвался кентавр.
– Но я не ем! – удивился И-Ван.
– А я не скачу, как ты заметил. Глупо говорить «хорошей скачки» без особой надобности, считая, что это нравится кентаврам. Перед длинной дорогой возможно. Но в остальных случаях это так же нелепо, как говорить вместо «спасибо» «спокойной ночи»! Запомни это и не попадай впредь впросак, – назидательно сказал Мардоний.
– Не ворчи! Лучше скажи, откуда ты взялся? Почему я не видел тебя? – пораженно спросил И-Ван.