Таня Гроттер и птица титанов
Шрифт:
Таня осторожно тронула эту руку. Рука была теплая. Она тронула ее чуть сильнее, и с полки свесилась голова Ваньки. На лбу у него была царапина. На носу еще одна. Кажется, кто-то пытался отгрызть ему нос, но немного не довел до конца своего похвального начинания.
– О! Проснулась! – обрадовался Ванька.
– Проснулась?
– Ты спала три часа! Я тебя не будил!
Нога в полосатом носке нашарила свободное пространство между чаем и ложкой. Ванька наступил на столик и ловко спрыгнул вниз.
– Как ты выжил? –
– Меня не поделили! Поначалу на меня навалился очень толстый хмырь. Я засунул кулак ему в горло. Он начал давиться и не мог захлопнуть рот. Потом хмырей спугнули мертвяки, а мертвяков – Опухший Дядя. Это то же самое, что Синий Дядя, но немного побольше. Разика так в четыре и питается как раз мертвяками… Ну а затем меня очень кстати телепортировали! Только я так и не понял кто!
– Гекатонхейры! Они считают, что птице титанов угрожает опасность. Послали нас ее защищать! – объяснила Таня, размышляя, как велика древняя магия. Перенесли их через весь континент, да еще и попали точно в вагон, не размазав по пути!
Тудук-тук-тук… Протащилась деревушка с синими заборами.
Таня вытерла ладонью лоб.
Кроме Тани и Ваньки в купе был всего один пассажир. Деятельный, нервный в движениях мужчина с несимметричными залысинами, грустно читавший газету. Таня подумала про него, что вот человек, который дошел до края книжной премудрости, покачнулся и ухнул вниз. Жалкого крика никто не услышал.
Ванька сбегал к проводникам и вернулся с двумя стаканами в подстаканниках.
– Осторожно, кипяток! Вот два чая навязали… У тебя лопухоидные деньги есть?
Таня мотнула головой.
– Зачем они мне? Что за поезд, узнал?
– Москва – Архангельск, 7-й вагон.
– До Архангельска далеко?
– Часов десять… Мы до конца? – спросил Ванька.
– А я откуда знаю?
Таня тревожно оглянулась на мужчину с газетой. Тот не проявлял к их разговору интереса. Душа его бродила между газетных статей, послушно ужасаясь и радуясь там, где это предписывалось редакцией. Вскоре он свернул газету, положил ее на край стола, забрался на верхнюю полку и уснул.
Ванька выпил чай, отыскал в кармане пятирублевую монету и принялся терпеливо размножать ее клонирующим заклинанием. Вскоре к ним прикосолапил карапуз, сбежавший из соседнего купе от уснувшей мамочки. Карапуз соблюдал все ритуалы детского кокетства. Долго заглядывал из коридора и отворачивался, когда на него смотрели.
– Привет! – Ванька нахлобучил себе на голову подушку. – Ты меня не видишь? И я тебя не вижу!
Карапуз перестал прятаться, и затеялась бесконечная игра. Малыш бил Ваньку по колену игрушечной машиной, а Ванька закрывал лицо руками и повторял:
– Ой-ой-ой, как страшно! Какой ты сильный!
Карапуз ржал, отскакивал на два шага, а потом все повторялось в прежней последовательности. Таня подумала, что Ванька – единственный из всех
После того как Валялкин получил по колену в двадцать второй раз, а карапуз в двадцать второй раз услышал, что он очень сильный, Таня потеряла терпение.
– Тебе не приходило в голову, что бить человека по колену острым краем машины – это больно? – поинтересовалась Таня, ловя руку карапуза.
Спросила, как ей показалось, вежливо. Да и понять ее малыш, которому было от силы года два, едва ли смог. Но он неожиданно расплакался, бросил машину и выскочил из купе.
– Зачем ты это сделала? Он же радовался! – удивленно спросил Ванька.
Таня дернула плечом.
– Я сейчас отрежу ему голову и тоже буду радоваться!
– Я тебя совсем не понимаю! Ну просто совершенно! – беспомощно сказал Ванька, выглядывая в коридор, по которому, капая слезами и соплями, удалялся карапуз.
Таня испытала дикое раздражение. И на карапуза, и на Ваньку, но больше на саму себя.
– Так двинь меня! – предложила она.
– В смысле?
– Да без всяких смыслов! Мне кажется, если бы ты меня двинул – было бы лучше.
Таня вспомнила теорию Ягуна. Играющий комментатор утверждал, что перед тем, как связать свою жизнь с какой-нибудь девушкой, надо попросить девушку сделать что-нибудь очевидно бессмысленное, например, сварить суп из тряпки. Если послушается без лишних вопросов – будет хорошей женой. Если же будет крутить пальцем у виска или упрямиться – лучше расстаться сразу, пока не стало слишком поздно.
Помнится, Таню эта теория заинтересовала. Хотя бы потому, что Лоткова ни за что не стала бы варить суп из тряпки.
– А хорошая жена – это какая?
У Ягуна и тут нашелся ответ.
– Вариантов только два! Послушная или, на худой конец, умная! – моментально отозвался он.
Вот и сейчас, глядя на вздрагивающую природу в проплывающем завагонье, Таня размышляла, является ли она послушной или, на худой конец, умной.
– Что это он с собой тащит? – неожиданно спросил Ванька.
– Кто он?
– Дядька с газетой!
Таня задрала голову. На багажной полке лежал огромный медный круг, покрытый сложной вязью. Изредка по кругу, бликуя, пробегала искра.
– Есть у меня одно нехорошее подозрение!.. Что это кольцо Эвмеда! – сказала Таня.
Ванька озадачился.
– А кто такой Эвмед?
– Без понятия. Кто-то, кто любил маленькие колечки. Помоги его снять!
Ванька вспрыгнул с ногами на столик, но, едва он коснулся кольца, его отбросило. Ванька поднялся, отряхнулся и опять полез к кольцу. Упрямства ему было не занимать. Недаром Ягун шутил: «Как заставить Ваньку попасть под машину? Надо сказать: «Вань, вот пешеходный переход!» Может, и за Таней он ухаживал из того же упрямства.