Таня Гроттер и птица титанов
Шрифт:
Бейбарсов стоял у сосны и нетерпеливо вслушивался в шорох камыша, пытаясь определить, в какую сторону ползет Ванька.
– Телепортировать он не может! Небось затаился где-то! Ну ничего! Я усилю боль! Он выдаст себя стоном!
Что-то шепча, он стал поднимать трость, но внезапно опустил ее. Перед ним, скрестив на груди руки, стояла Жанна Аббатикова. Что-то подсказало Тане, что она здесь давно. Во всяком случае, заклинание невидимости почти погасло и сохранялось только на левом колене. Казалось, у Жанны нет колена, а нога состоит из двух независимых
– А ты тут откуда? Уйди, Жанна!
Она не сдвинулась с места. Глеб попытался обежать ее, но не сумел, хотя Жанна внешне никак не пыталась ему помешать. А потом Глеб вдруг споткнулся на ровном месте и упал, выронив трость.
– Жанна! Перестань! – раздраженно крикнул Бейбарсов.
– Я Жа-а! А к-о ты, я не з-наю! Ве-ни м-е преж-его Г-еба! – глотая согласные, приказала она.
Бейбарсов, пытавшийся привстать, вновь упал. Он был как пьяный, хватающийся за стены и деревья. Видимо, Жанна как-то подействовала на центр его координации.
– Оставь меня в покое! Сама напросилась! – Дотянувшись до трости, Глеб атаковал свою подругу магией мертвой руки – одной из самых сильных в некромагии.
Земля вздыбилась. Костяная рука размером с двухэтажный дом попыталась схватить Жанну и утянуть ее под землю. Аббатикова даже не попыталась убежать. Позволив пальцам обхватить себя, она сердито дрогнула челкой. Мертвая рука осыпалась прахом.
У Гулеба отвисла челюсть. Он полагал, что магия мертвой руки не имеет отводов.
– Ты хотел ме-я убить, но я те-я прощаю! – грустно пропела Жанна. – Я по-п-ежнему п-ошу те-я, нез-акомец! Отдай мне пре-него Г-еба!
– Я прежний!!! Отпусти меня! – гневно крикнул Бейбарсов.
Жанна покачала головой.
– Я до-го обманы-ала се-я, ду-ала: ты разлю-ил или бо-ен, но те-ерь я ви-у – ты не он. Мой Г-еб был д-угим: за-отливым, нежным!
– Я прежний!
– Ты не пре-ний! З-аешь, почему та другая, похожая на ме-я, не про-илась в этот мир? Я не пус-ила ее! О-утила на-адение и от-азила его в са-ом на-але! Я ду-ала, мне все снится! Я спала тогда!
Гулеб упрямо пытался подняться. Наконец ему это удалось. Он раскачивался, ловя равновесие и опасаясь сделать шаг. Лицо у него было сосредоточенное, как у человека, обучающегося ходить. Жанна насмешливо наблюдала за ним.
Он качнулся к сосне и ухватился за ее ствол.
– Ты не впустила Жанин Абот? Ты? Не верю! Она была сильнее!
– Сом-еваюсь. Ма-ия де-о т-етье. Сильнее тот, кто лю-ит! Чем сильнее лю-овь, тем больше си-а, – спокойно пропела Жанна.
– Лжешь! При начале атаки отразить ничего нельзя! Стекло Миров… – начал Гулеб.
На гладком лбу Жанны дернулась нетерпеливая морщинка, и Гулеб замолчал, схватившись за рот. Таня увидела, что губы ему заплело корнями, прошившими кожу насквозь.
– По-олчи, пожа-уйста, нез-акомец! Я любила те-я… нет, не тебя, другого… больше, чем любила о-а. А вот он, ви-имо, любил ма-о. По-ому и позво-ил себя вы-ес-ить!
Глеб отпустил сосну. Покачнулся, жалобно зачерпнул рукой воздух и не то упал, не то грузно осел на землю. От Жанны его отделяло четыре шага – тростью не дотянуться. Он закрыл лицо руками и минуту сидел, раскачиваясь.
– Ну хорошо! Забирай! Ты победила! – прошипел он.
Потом его стало корчить, точно в припадке. Мышцы спины то напрягались, то расслаблялись. Голова задиралась так, что, казалось, шея сейчас сломается. Пальцы скребли землю. Видя, что он задыхается, Жанна заставила корни исчезнуть.
– Жанна! – едва слышно позвал Глеб. – Жанна, это я!
– Г-еб?
– Двойник отпустил меня! Умоляю, помоги! Мне очень плохо!
Жанна то протягивала к нему руку, то вновь опускала. Ее пальцы дрожали. Таня понимала, что она испытывает. Бейбарсов – не этот, а тот другой – был для нее всем: воздухом, счастьем, жизнью.
– Г-еб, это, правда, ты? До-ажи!
– Жанна! Вспомни зеленую свечу на сундуке! Помнишь, мы тайком зажигали ее? А череп маньяка с железными зубами! Ты целовала его, представляя, что это я. Ленка Свеколт подглядела и рассказала мне! Мы поклялись любить друг друга вечно! Что я говорил тебе тогда, вспомни!
– Мы бы-и тог-а детьми! Никто чу-ой не может это-о знать! Г-еб не пустил бы ни-ого в эти воспоми-ания! – убежденно сказала Жанна.
– Жанна, помоги! Скорее! Он возвращается! Он сильнее меня!
Аббатикова двинулась было к нему, но тревожно взглянула на его трость. Глеб правильно понял взгляд и, далеко отбросив бамбуковую палку, протянул к ней руки. Жанна не выдержала.
– Г-еб! – раненой птицей воскликнула она.
– Не надо! – крикнула Таня.
Жанна с досадой оглянулась на нее и… бросилась к Глебу. Прижалась к нему, с отчаянностью доверчивой любви закрыв глаза и запрокинув лицо. Он гладил ее по вздрагивающей спине.
«Неужели правда, Буй-Борс отдал контроль двойнику?» – удивленно подумала Таня.
Внезапно Жанна вскрикнула и, обмякнув, провисла в его руках. Глеб встал. Таня заметила, что к нему вернулась кошачья ловкость движений.
– Не могу поверить! Эта раскисающая дурочка отняла у меня Жанин Абот! – мрачно сказал Глеб.
В предплечье у Жанны торчал узкий, длинный, со сточенной пробкой шип некромагусов.
Глава 21
Ораторис демагогис
Мы очень часто не любим наших близких, потому что они делают что-то не так. Не хотят того, чего хотим мы, или принимают те решения, которые мы считаем глупыми. И это делает нашу жизнь невыносимой. Мы не понимаем, что, если бы близкие вдруг изменились и стали не хотеть того-то и не делать того-то – мы моментально бы придрались к чему-то другому.
Глеб поднял трость, подошел к сосне и, очистив от травы и хвои небольшой участок земли, что-то на нем начертил. Потом вернулся к Тане и тросточкой опустил ее вытянутые руки.