Таран
Шрифт:
Человек приближался, хрустя ракушками и камнями. Левой рукой Таран нащупал на ремне ножны, вытянул за рукоятку нож с обоюдоострым клинком. Правым кулаком уперся в землю. Если бандит заметит засаду, нужно будет прыгнуть вперед, сбить противника с ног, полоснуть по горлу ножом. Пусть потом в исламском раю хвастается своими подвигами пышногрудым гуриям.
Но атаковать не пришлось.
Человек прошагал мимо распластавшегося на земле Тарана, хлопнул дверью сортира, шумно завозился внутри. Пару минут Таран слушал доносившиеся из кабинки натужные стоны. Видимо, бандит долго питался всухомятку и теперь страдал запором. Неужели Господь не счел нужным покарать его как-то иначе? Таран, работая локтями, подполз
– Это не он, – прошептал Таран в ухо майору, словно прочитав его мысли. – Гассан бороды не носит. И ростом выше.
– Может, ты ошибся, – помотал головой Дедюшко. – Слишком темно.
Полная луна начала выползать из-за тучи, мир снова наполнился красками и звуками южной ночи. Таран, не выпуская ножа, отполз подальше, в густую тень чертополоха. Вскоре мужик вывалился из будки и, застегивая на ходу ширинку, поплелся обратно к дому. На ходу он недовольно лопотал что-то по-своему.
Таран проводил его зорким взглядом: среднего роста и сложения, носит бороду, при ходьбе косолапит. Одет в мешковатые джинсы и майку красного цвета. На правом плече заметная даже в темноте татуировка. Не Гассан, нет. Кто-то из четверых подручных.
Заскрипели дощатые ступеньки крыльца, бандит скрылся за дверью. Таран сделал из фляжки глоток теплой воды и толкнул Дедюшко в бок. Тот, собравшись с духом, привстал и коротко махнул рукой.
«С богом», – подумал Таран, повторив отмашку. Он поднял голову и стал наблюдать, как шесть пятнистых силуэтов выросли словно из-под земли. Пригнувшись, побежали к дому, чтобы занять позиции под окнами и на крыльце. По плану четыре бойца должны ворваться в бандитское логово через дверь, двое других – через окна, высадив прикладами автоматов стекла и трухлявые рамы. Бойцы, сидящие в засаде с противоположной стороны, откроют огонь в том случае, если Гассан с дружками попытается прорваться с их стороны.
Таран сунул нож в ножны, достал пистолет и спустил предохранитель. Боец, бежавший первым, замешкался возле дома, на секунду остановился перед последним броском, готовясь взлететь на крыльцо и с разбегу долбануть подошвой армейского башмака в дверь. В эту секунду кто-то высадил окно с внутренней стороны. И сразу же затрещала пулеметная очередь.
Спецназовцев заметили! Бандит, выходивший по нужде, все же услышал пыхтение Дедюшко. Услышал, но виду не подал, как ни в чем не бывало вернулся в хибару, где предупредил сообщников.
Мать-перемать!
Два бойца, оказавшиеся к дому ближе остальных, упали как подкошенные. Выпущенные в упор пули калибра семь шестьдесят два прошили бронежилеты легко, как пенопласт. Кто-то громко вскрикнул и замолчал.
Навсегда? Длинная пулеметная очередь прижала Тарана к земле, прошлась по зарослям бурьяна, срезая их, будто невидимыми трескучими ножницами. В ночной тишине пулеметная пальба звучала громче артиллерийской канонады.
Пулеметчик сделал короткую паузу, чтобы заменить магазин. Воспользовавшись передышкой, Таран выставил вперед руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в темноту, на звук нерусской ругани. Вскочил, перебежал на новое место, ближе к сараю. Упал так, чтобы защититься от пуль железным бочонком, вросшим в землю. Утихшая было стрельба грянула с новой силой. По двору били уже из двух окон. Таран слышал короткие автоматные очереди с противоположной стороны дома. Пальба велась беспорядочная. Вероятно, бойцы расползались кто куда, ища укрытия за сараями и рытвинами. Вот что значит доверить командование пузатому эсбэушнику, страдающему отдышкой!
Перед домом остались лежать три бойца, срезанные первой же очередью.
– Сдавайтесь! – истерично завопил Дедюшко. – Бросайте оружие. Выходите с поднятыми руками. По одному.
Предложение бросить оружие казалось настолько нелепым, что вызвало гогот засевших в доме отморозков.
– Сам выходи с поднятыми руками! – крикнули из окна. – И с голой жопой!..
Дальше пошла сплошная матерщина. И длинные пулеметные очереди из двух окон, взрыхлившие землю двора. Затем раздался громкий щелчок и разрыв гранаты, выпущенной из подствольника. Она упала недалеко от того места, где прятался Дедюшко. Вторая граната легла слева от Тарана, ближе к сараю, обдав его градом камешков и земляных комьев.
Пока он отплевывался, бойцы, которые залегли с противоположной стороны дома, выпустили из ракетницы несколько зажигательных патронов. Одна из ракет, влетевшая в разбитое окно, угодила в какое-то тряпье. Три остальные зашипели на крыше, между листами ржавой жести. Куски рубероида и сухое дерево занялись ярким пламенем.
Из окна вылетела еще одна граната и, прокатившись по земле, взорвалась метрах в пяти от Тарана. Его подбросило, во все стороны брызнули осколки. По брови полоснуло острым и горячим. Таран не успел зажмуриться, он ослеп от яркого взрыва и от боли, когда его швырнуло левым боком об землю. Голова загудела, как колокол. Темнота перед глазами сделалась багровой. Когда Таран догадался стереть кровь рукавом куртки, над крышей дома плясали высокие языки пламени. Серый дым расползался по двору, словно утренний туман. Два бандита, один за другим, выбрались из разбитого окна. Пригибаясь и петляя, побежали через двор к сараю. Их фигуры отбрасывали длинные ломкие тени. Таран поднял руку, целя в бегущего первым, и снял его выстрелом. Но тут новая пулеметная очередь прошла над головой, вынуждая уткнуться лицом в землю.
Пули просвистели мимо. Когда он приподнялся, сквозь крики и стрельбу до него донесся звук автомобильного двигателя, работающего на высоких оборотах.
– Уходит! – завопил Дедюшко. – Гассан уходит!
В следующее мгновение торцевая стена сарая, сколоченная из почерневших досок, пошатнулась и рухнула на землю, подняв над двором столб пыли. Его пронзил свет автомобильных фар. Белый «Чероки» с усиленным бампером вырулил из сарая. Оказавшийся на его пути Таран едва не попал под колеса, успев в последний момент откатиться в сторону. «Чероки», раскачиваясь, проехал по трупам и устремился дальше.
Таран вскинул пистолет и начал стрелять по колесам, придерживая правую руку левой, но целиться мешала кровь, заливавшая глаза. Пули остальных спецназовцев тоже не достигли цели. Полускрытый дымовой завесой «Чероки» протаранил бампером проволочную изгородь. Колючие струны со звоном лопнули, столбы, вывернутые из земли, некоторое время волочились следом, а потом отстали.
Отдав приказ продолжать операцию, Таран ринулся к машинам, оставленным в низине. Делая огромные прыжки, он переложил пару снаряженных пистолетных обойм в брючный карман, расстегнул застежки разгрузочного жилета и сбросил его на землю. За ним последовал бронежилет, липучки которого издавали неприятное чмоканье, когда Таран срывал их на бегу.
Повсюду стояли какие-то люди, мужчины и дети, сбежавшиеся из соседних домов поглазеть на стрельбу и пожар. Оставшийся в пропотевшей футболке Таран толкнул плечом силуэт, вставший у него на пути. Рука, поврежденная при падении, отозвалась сосущей пульсирующей болью.
За спиной не умолкала стрельба. Таран, не чуя земли под ногами, мчался с пригорка вниз. В темноте он споткнулся о камень и кубарем выкатился на дорогу. Перевернувшись через голову, он вскочил на ноги и продолжил эту, казалось бы, безнадежную погоню.