Тарантул на каникулах
Шрифт:
— Он что — живет в Германии? — осведомилась Лола.
— Нет, просто у нашей компании очень хорошая репутация, — ответил Мюнцер таким тоном, что Лола больше не стала его перебивать.
— Однако почти сразу после заключения страхового контракта эта вещь пропала. По сообщению владельца, она была у него украдена. Факт кражи подтвержден здешней полицией. Казалось бы, есть все основания выплатить страховую сумму… — немец сделал выразительную паузу и продолжил совершенно другим тоном:
— Однако на днях мы получили сообщение о том, что застрахованный
— То есть он не был украден? — уточнила Лола.
— Совершенно верно, — немец кивнул и на какое-то время замолчал.
— И чего же вы от меня хотите? — спросила наконец Лола, когда пауза чересчур затянулась. — Надеюсь, вы не хотите, чтобы я действительно украла этот предмет в целях, так сказать, восстановления справедливости?
— Конечно, нет! — немец возмущенно воззрился на Лолу. — Как вы могли такое подумать, фрейлейн! Мы действуем исключительно в рамках закона!
— Тогда чего вы хотите?
Мюнцер пригнулся к ней и проговорил негромким, доверительным голосом:
— Мы хотели бы, чтобы вы проникли в дом владельца, нашли застрахованный предмет и сфотографировали его с фиксацией времени и места снимка. Чтобы наша компания могла доказать, что предмет не украден и по-прежнему находится в руках хозяина.
— И это вы называете — действовать в рамках закона?
— Мы, то есть страховая компания, действительно действуем исключительно в рамках закона, а вот вы…
— Понятно, — Лола тяжело вздохнула, только украсть эту вещь было бы гораздо легче…
— Об этом не может быть и речи! — немец замахал руками. — Это погубило бы репутацию нашей компании!
— Ну да, — проговорила Лола себе под нос, о моей репутации, конечно же, никто не думает…
Она подумала, что дело, которое Лангман по телефону назвал легким, обещает массу затруднений и опасностей и вряд ли она справится с ним в одиночку, без Маркиза. Больше из любопытства она спросила у Мюнцера, о какой величине страховой суммы идет речь. Немец потупился, еще больше понизил голос и сообщил с каким-то интимным придыханием:
— Пятнадцать миллионов.
— Пятнадцать миллионов долларов? — удивленно переспросила Лола.
— Пятнадцать миллионов евро, — уточнил Мюнцер.
— Ничего себе! — Лола присвистнула.
— Хочу также обратить ваше внимание, добавил Мюнцер, — что в случае успешного завершения дела ваше вознаграждение составит десять процентов от страховой суммы.
— Полтора миллиона? — вскрикнула Лола и от возбуждения подпрыгнула на месте, болезненно ударившись головой о крышу салона.
— Да, полтора миллиона, — подтвердил герр Мюнцер почти шепотом, — только прошу вас, тише!
— Что же это за предмет, если он стоит таких колоссальных денег? — спросила Лола, дрожа от любопытства.
Мюнцер не торопился с ответом, и тогда она добавила:
— Я ведь должна это знать, чтобы найти его в доме у владельца! Или вы хотите, чтобы я пошла туда, не знаю куца, и принесла то, не знаю
— Что вы! — Мюнцер снова огляделся по сторонам, открыл свой портфель и достал из него толстый глянцевый альбом.
— Что это такое? — удивленно спросила Лола.
— Это каталог аукциона «Блейкмор» за этот год. Именно на этом аукционе был приобретен упомянутый предмет.
Немец поспешно перелистал альбом. Перед глазами Лолы промелькнули изображения картин, статуй, китайских ваз, драгоценных камней и прочих дорогих игрушек. Наконец Мюнцер положил перед ней альбом, раскрытый на одной из последних страниц.
На этой странице было изображено пасхальное яйцо из полупрозрачного розового камня, оплетенного тончайшей золотой сеткой, усыпанной бриллиантами, изумрудами и другими камнями. Лола ахнула.
— Пасхальное яйцо Фаберже, — пояснил немец, — так называемый «Розовый герцог». Был изготовлен Карлом Фаберже по заказу герцога Нассауского. Герцог подарил его своей невесте, одной из великих княжон семейства Романовых.
— Ясненько, — проговорила Лола, справившись с волнением, — а вы не знаете оно крутое или всмятку?
— Что? — удивленно переспросил немец, убирая альбом обратно в свой портфель.
— Да нет, не обращайте внимания, это я так… — протянула Лола.
Лола еще немного подумала и затем задала мучивший ее вопрос:
— Скажите, как вам удалось узнать, что эта вещь не украдена? У вас есть свой человек в окружении владельца?
Герр Мюнцер на мгновение прикрыл глаза и проговорил:
— Хороший вопрос. И я понимаю, что за этим вопросом стоит. Если у нас есть свой человек в его окружении — тогда зачем, спрашивается, мы обращаемся к вам за помощью?
Проще всего будет нашему человеку сделать несколько снимков… В действительности дело обстоит несколько иначе. У нашей компании есть сотрудники во многих крупных городах Европы, в частности и в Петербурге.
В России сейчас много богатых людей, и мы боремся за их доверие, стараемся сделать их своими клиентами. Для этого, разумеется, нужно иметь здесь своих представителей. Как официальных — юристов, адвокатов, специалистов по оценке имущества и финансового риска, так и неофициальных — таких, кто может собрать о нашем потенциальном клиенте конфиденциальную информацию. Ведь многие из ваших новых миллионеров обязаны происхождением своих состояний не вполне законным занятиям…
— Неужели это вас останавливает? — насмешливо поинтересовалась Лола.
— Конечно, нет, — ответил Мюнцер ей в тон, — нам безразлично происхождение денег нашего будущего клиента, но чрезвычайно заботит, насколько честно он ведет дела теперь. Нет ли у него привычки обманывать своих компаньонов и контрагентов, и не впадет ли он в соблазн обвести вокруг пальца страховую компанию. Для сбора такой информации мы и обзавелись специальной агентурой, в основном, разумеется, из ваших соотечественников — у них здесь больше связей и им, конечно, легче собирать необходимые сведения.