Тартарары для венценосной особы
Шрифт:
— Как потеряла? — не поверил он.
— Это все ты виноват… — она заревела.
Андрей взял ее на руки и посадил на ближайшее поваленное дерево. Да, ноги голые. Он озадаченно смотрел на снеговые «валенки», решая, что делать. Оставлять Анечку без обуви в мороз — гиблое дело. Но не искать же сапоги.
— Ремень есть?
— Зачем? — всхлипнула она.
— Ремень есть? — раздраженно повторил он.
— Да.
—Снимай!
— Зачем?
— Снимай, тебе говорят! И шубу снимай!
— Зачем?
—
Анечка нехотя стянула изувеченную шубку. Мокрый джемпер под теплым свитером тут же стал неприятно холодным. Андрей снял куртку и надел ее на Анечку, оставшись в тонкой водолазке. Под потрясенные вопли девчонки, он безжалостно разорвал дорогущую шубу из голубой норки, подаренную папой на день рождения. Потом тщательно очистил ей ноги от снега. Разулся. Обернул свои ноги лоскутами, закрепив их ремнями. Укутал Анечкины ноги и надел на нее свои ботинки.
— Не жмут?
— Неа, — ошеломленно покачала она головой. — А ты? Ты же совсем раздетый… Возьми хотя бы свитер.
— Капюшон на голову накинь. Всё теплее будет. Сейчас в движении согреешься.
Они долго плутали в поисках трассы. Анечка совсем раскисла и уже даже не рыдала. Плелась за ним хвостом, протяжно вздыхая. Иногда ее снова начинало заносить:
— Как ты мог? Как ты мог забыть телефон! Он всегда должен быть у тебя с собой! Не в кармане брюк! Не в рюкзаке! А с собой! Ты во всем виноват! Это из-за тебя папа не может нас найти! Ты затащил нас в эту тайгу! Ты виноват!
Андрей не слушал ее и не отвечал. Он понимал, что у девчонки сдают нервы. Ему и самому было не по себе. Да еще чувство опасности ярким огнем горело в сознании. Его немного колотило не то от холода, не то от страха. Парню казалось, что за ними наблюдают. Спину жгло от взглядов. Андрей не мог признаться даже себе, что безумно боится обернуться и увидеть еще раз глаза того человека. Но за ними кто-то следит! Он чует это нутром. Нет! Хватит! Хватит на сегодня драк!
— Слушай меня внимательно! — Чувство опасности стало таким сильным, что продолжать путь было физически невозможно. — Стой здесь и никуда не уходи! Ни шагу! Я сейчас приду.
Он вернулся через пару минут какого-то жуткого серовато-землистого цвета, словно за разлапистой елью повстречался с собственной Смертью. Анечка заметила, что у Андрея трясутся руки, рассеянный взгляд. Он боязливо поглядывал по сторонам.
— Что случилось? — спросила девочка, дотронувшись до плеча. Андрей вздрогнул, словно его ударило током. — Что произошло? Что ты хочешь?
— Для полного счастья я хочу выжить... — голос дрогнул и сорвался. Анечка испугалась. Он кашлянул и пояснил: — Трасса прямо на восток. Всего три километра. Мы уже несколько часов идем параллельно ей.
— Это тебе за елкой сказали? — скептически хмыкнула она. — Откуда ты знаешь?
Андрей промолчал, одарив девчонку таким взглядом, что Анечка немедленно заткнулась. Взял ее за теплую руку, и они вновь полезли
Лес кончился неожиданно. В темноте ребята даже не сразу поняли, что попали не на просеку, а на шоссе. К тому времени бежать они не могли, кувыркались из одного сугроба в другой. Андрей стучал зубами от холода. Водолазка промокла и заиндевела на морозе, неприятно царапала спину. Один «сапог» он где-то потерял. Ноги обжигало снегом.
Когда вдалеке замаячили два огонька, Анечка принялась пританцовывать от счастья. Они не голосовали, преградили дорогу идущему грузовику. Через минуту шофер, включив печку на полную мощность, с максимальной скоростью несся по скользкой трассе в ближайшую больницу. Андрей припал к теплой торпеде, не в силах унять дрожь и стук зубами. Анечка обмороженными пальцами тыкала по чужой трубке, набирая номер папиного мобильного.
***
Мест в отделении не было, поэтому ребят разместили в коридоре на самом сквозняке. Дежурная медсестра, забрав мокрую одежду, принесла несколько тонких одеял, выдала бутылки с теплой водой и велела греться. Они остались в нижнем белье. Халатов здесь не выдавали.
Анечка охала, устраивая на жесткой банкетке исколотую попу. Если бы она знала, что принятые врачами меры к спасению молодого организма от переохлаждения будут такими болезненными, то ни за что бы не согласилась ехать в больницу. Утешало только то, что Андрея не только всего обкололи, но и под капельницу засунули. Врачи поставили ему настоящую лекарственную блокаду, спасая ноги от гангрены, а грудь от пневмонии. Он сидел рядом, по макушку укутавшись в одеяла, и с улыбкой наблюдал за возней и бурчанием подруги. Обложившись подушками, Анечка, наконец-то, угнездилась и положила голову ему на колени. Андрей погладил ее по спутанным волосам, бессознательно начал наматывать на палец мягкий локон.
— Я, наверное, себя плохо вела? — закусив губку, промямлила она, глядя на него снизу вверх.
— Отвратительно, — согласился он, откинувшись к стене.
— Я, наверное, тебя совсем достала?
— Не то слово.
— Но ты же понимаешь, как мне было страшно? — опять послышались слезы.
— Только не реви, — сморщился он.
— Он же мог меня убить!
— Не мог.
— Почему?
— Потому что я рядом.
— Слабый аргумент.
— Какой есть.
— Я не знала, что ты умеешь драться.
— Я тоже.
— Ой, только не прибедняйся! Можно подумать, ты не знал, что у тебя великолепная растяжка, и ты отлично дерешься.
— Не знал. Точнее подозревал, но не думал, что настолько хорошо.
— Правда?
— Да. Если бы я знал о своих возможностях, то не позволил бы тебе убежать. Я бы выключил этих идиотов прямо на дороге и спокойно пошел к трассе, а не сидел бы сейчас тут с отмороженными руками, ногами и подозрением на пневмонию.
— А за шубу папа меня убьет.