Тарзан и люди-леопарды
Шрифт:
Теперь Орандо никто не угрожал, и он поспешил на помощь мушимо, который боролся с молодым рослым человеком-леопардом. Однако оказалось, что мушимо не нуждается в помощи Орандо. Зажав одной рукой, словно клещами, вооруженные когтями руки противника, мушимо другой вцепился ему в горло. Человек-леопард судорожно сопротивлялся, пока постепенно не стал затихать, и наконец бессильно обмяк. Белый гигант отшвырнул мертвое тело в сторону, минуту-другую разглядывал свою жертву, затем подошел и механически, по привычке, поставил ногу на бездыханное тело.
Перевоплощение, произошедшее с ним, было мгновенным и потрясающим. С волевого лица белого гиганта моментально сошло выражение неуверенности и сомнения, сменившись выражением торжествующего животного ликования. Затем, воздев лицо к небу, мушимо издал такой жуткий крик, что Орандо едва не сел на землю.
Воин-утенго и прежде слыхал подобный крик далеко в лесной чаще, и он знал, что так кричит самец обезьяны, одержавший победу. Но почему этот звериный крик издает его мушимо? Загадка эта озадачила Орандо так же сильно, как и сам факт материализации его пра-пра-прадеда.
В том, что мушимо существуют, юноша ни на секунду не сомневался. У каждого человека есть свой мушимо, которого люди наделяют определенными чертами, свойственными им же. Но еще ни разу Орандо не доводилось слышать о том, что мушимо может рычать, словно лев, или же кричать, точно самец обезьяны. Орандо был поставлен в тупик и страшно обеспокоен.
А вдруг его мушимо является одновременно мушимо какого-нибудь мертвого льва или мертвой обезьяны? Если это правда, то не получится ли так, что под влиянием духа льва либо обезьяны, а не духа предка Орандо, мушимо вместо блага принесет несчастье?
Орандо стал настороженно наблюдать за своим спутником, отмечая всякое изменение в выражении лица – от звериного исступления и спокойному достоинству, характерному для его мушимо.
Охотник увидел, что обезьянка, которая на время схватки укрылась на дереве, заняла свое место на плече хозяина, и решил, что судя по этому, опасность миновала и с некоторой робостью подошел ближе.
– Мушимо, – несмело обратился он, – ты появился вовремя и спас жизнь Орандо. Отныне она – твоя!
Белый молчал. Казалось, он пытается что-то вспомнить. В глазах снова появилось непонятное отстраненное выражение.
– А, вспомнил, – вдруг сказал он. – Ты спас мне жизнь. Много лет тому назад.
– Это было сегодня утром, мушимо. Белый помотал головой и потер лоб.
– Сегодня утром, – задумчиво повторил он. – Верно, и мы собирались поохотиться. Я проголодался. Пора на охоту. Пошли.
– Мы упустили беглеца, – сказал Орандо. – Ведь мы собирались выследить, где живут люди-леопарды, чтобы мой отец привел туда воинов утенго.
– Сперва побеседуем с мертвецами, – отозвался мушимо. – Поглядим, что они нам скажут.
– Ты умеешь разговаривать с мертвыми? – спросил Орандо дрогнувшим голосом.
– Мертвые не могут говорить, – уточнил мушимо, – однако смогут кое-что прояснить. Давай осмотрим вот этого.
После беглого осмотра первого из свежих трупов людей-леопардов он продолжал:
– Из двух молодых этот самый высокий. Вон тот – длинный, худой, а третий, кого ты убил копьем, хромой старик. Итак, эти трое поведали нам, что сбежал молодой, что пониже ростом.
Затем он внимательно осмотрел каждый труп, изучая украшения и оружие, после чего высыпал на землю содержимое их сумок и стал изучать его еще более внимательно, особенно амулеты. В большом узле, принадлежавшем хромому старику, он обнаружил куски человеческого мяса.
– Теперь совершенно ясно, что Ниамвеги убили они, – сказал Орандо. – Эти куски вырваны из его тела.
– Я и не сомневался, – проронил мушимо. – Трупы сказали мне о другом.
– О чем же, мушимо?
– Стертые зубы поведали мне о том, что они – людоеды. Амулеты и содержимое сумок – о том, что они обосновались на берегу большой реки. Они рыболовы и больше всего на свете боятся Гимлы-крокодила. О первом сказали мне найденные среди их вещей крючки, о втором – амулеты. А по украшениям, оружию и татуировке на лбах и подбородках я определил их племя и место обитания. Нам нет нужды преследовать беглеца, его спутники рассказали мне, куда он отправился. Теперь мы можем и поохотиться, а после наведаемся в деревню людей-леопардов.
– Благодаря моей утренней молитве, ты уберег меня от гибели, – подытожил Орандо, – а если теперь ты подгонишь ко мне животных и я добуду мясо, все, о чем я просил, исполнится!
– Животные ходят, где им вздумается, – ответил мушимо. – Я не могу привести их к тебе, зато могу отвести тебя к ним, а там, возможно, и подогнать их к тебе. Пошли.
Мушимо повернулся и, убыстряя шаг, двинулся по тропе, по которой они преследовали людей-леопардов. Орандо не сводил глаз с могучих плеч мушимо, на одном из которых примостился дух Ниамвеги. Так они молча шли около получаса. Вдруг мушимо остановился.
– Внимание, только не суетись, – объявил он. – Я чую сильный запах антилопы Ваппи. Обойду ее по деревьям, она почует меня и побежит в твою сторону. Приготовься!
С этими словами мушимо скрылся среди нависавшей зелени леса. Орандо остался один, преисполненный удивления и восхищения. Еще он испытывал самодовольную гордость от сознания того, что он обзавелся таким мушимо, каким не мог похвастать никто из его знакомых.
Орандо желал скорейшего окончания охоты, чтобы побыстрее оказаться в родной деревне, где он собирался небрежно представить всем свое новое чудесное приобретение и упиваться затем всеобщим восхищением и завистью. Конечно, неплохо быть сыном вождя, еще лучше – самим вождем либо колдуном, но иметь осязаемого мушимо, с которым можно поговорить и поохотиться… о, это триумф, затмевающий все, что только может выпасть на долю человека!
Вдруг мечтательный настрой Орандо оборвал легкий шум, вернее, шорох, но для слуха охотника и этого было достаточно. Ни вы, ни я его даже не услышали бы, а если и услышали, то не смогли бы истолковать. Однако до ушей Орандо он донес весть, столь же приятную, как печатная страница для наших с вами глаз. Этот звук сказал охотнику, что в его сторону бежало копытное животное, но еще не во всю прыть.
Поворот тропы скрывал Орандо от приближавшегося животного. Сын вождя сжал в руке копье и укрылся за стволом дерева, застыв, словно черное изваяние, боясь вспугнуть животное своим запахом или нечаянным движением. Направление ветра, попутное для бегущего существа, исключало, что запах охотника достигнет ноздрей животного. Орандо знал, что если он не пошевельнется, животное будет двигаться безбоязненно, пока не приблизится настолько, чтобы почуять человека, но тогда уже охотник пустит в ход копье.