Тарзан и потерпевшие кораблекрушение

Берроуз Эдгар Райс

– Ну знаете, это уж слишком. С нами ему такой номер не пройдет, – зашумел Алджи. – За кого он нас принимает, за полных идиотов? Неужели он думает, что мы спустимся прямо ему в пасть?

– Наверное, он думает, что когда мы созреем, то упадем вниз, как спелые яблоки.

– Черт, ну и ситуация, – проговорил Алджи спустя некоторое время. – Мне уже порядком это надоело. Эх, ружье бы.

– Вон же оно, прямо под вами на земле, – сказал Крауч. – Почему бы вам не спуститься за ним?

– Эй, у меня идея! – воскликнул Алджи. – Только сейчас осенило! Глядите.

Он

снял с себя рубашку, разорвал ее на полоски, которые связал вместе, и, когда таким образом получилась длинная веревка, сделал на одном конце затягивающуюся петлю. Затем спустился на ветку пониже и бросил вниз конец веревки с петлей, норовя зацепить ею ствол ружья, который возвышался над землей на пару дюймов.

– Умно? – самодовольно спросил Алджи.

– Очень, – отозвался Боултон. – Тигр восхищен вашей изобретательностью. Видите, глаз с вас не сводит.

– Если петля затянется позади мушки, я смогу поднять эту чертову штуковину, и тогда полосатый приятель узнает, что почем.

– Из вас получился бы гениальный изобретатель, Алджи, – сказал Крауч.

– Моя матушка хотела, чтобы я стал священником, – отозвался Алджи, – а отец хотел, чтобы я стал дипломатом, – но ни то, ни другое поприще меня не привлекало – скучно, и я решил вместо этого заняться теннисом.

– И стали никудышным теннисистом, – рассмеялся Крауч.

– Точно, дружище, – не обиделся Алджи. – Глядите! Получилось.

В результате многократных попыток петля наконец была брошена на ствол. Алджи осторожно потянул. Петля задернулась за мушкой, и Алджи принялся подтягивать ружье к себе.

Еще один фут, и ружье было бы у него в руках, но тут зарычавший тигр сорвался с места и прыгнул высоко вверх. При виде атакующего зверя Алджи выронил все, что у него было в руках, и молнией взвился вверх на безопасную высоту. Выпущенные когти вспороли пустоту в дюйме от ступни человека.

– Уффф! – выдохнул Алджи, забравшись на ветку повыше.

– Теперь вы и рубашки лишились, – съязвил Крауч. Тигр постоял под деревом, глядя вверх и недовольно ворча, затем пошел обратно и снова лег на землю.

– Сдается мне, наш приятель собирается продержать нас здесь всю ночь, – сказал Алджи.

XVI

Краузе и не думал выполнять приказ Тарзана и отойти от лагеря на расстояние двух переходов. Изгнанники разбили свой лагерь на берегу в каких-нибудь четырех милях от лагеря соседей, в устье другой реки, впадающей в океан. Настроение у людей Краузе было препаршивым. Они угрюмо сидели на берегу, питаясь фруктами, которые собирали для них в джунглях ласкары. Несколько дней прошло в ожесточенных спорах и выяснении отношений. И Краузе, и Шмидт хотели стать главарями. Победу одержал Шмидт, поскольку Краузе струхнул, побоявшись связываться с психопатом. Абдула Абу Неджм сидел сам по себе, ненавидя всех. Убанович много говорил громким голосом, призывая всех стать товарищами и внушая, что никто не должен командовать другими. Единственной нитью, которая все еще связывала этих людей, являлась общая ненависть к Тарзану, поскольку тот прогнал их, не дав с собой оружия и патронов.

– Можно пойти туда ночью и выкрасть то, что нужно, – предложил Убанович.

– Я уже и сам об этом думал, – отозвался Шмидт. – Отправляйся-ка ты, Убанович, на разведку. Прямо сейчас. Заляжешь в джунглях в окрестностях лагеря, выберешь место, откуда лагерь хорошо просматривается, и будешь вести наблюдение. Так мы узнаем, где у них хранится оружие.

– Сам иди, – огрызнулся Убанович. – Нечего мной командовать.

– Я здесь командир! – закричал Шмидт, вскакивая на ноги.

Убанович тоже встал – громадный грозный увалень, крупнее самого Шмидта.

– Ну что? – злобно спросил он.

– Нам не стоит ссориться между собой, – примирительно произнес Краузе. – Почему бы тебе не послать ласкара?

– Будь у меня оружие, этот грязный большевик подчинился бы, – буркнул Шмидт и кликнул матроса-ласкара.

– Иди-ка сюда, Чалдрап, – приказал он. Ласкар подошел шаркающей походкой, хмуро глядя исподлобья. Шмидта он ненавидел, но поскольку всю свою жизнь выполнял приказы белых, привычка подчиняться оказалась сильнее.

– Пойдешь в другой лагерь, – приказал Шмидт, – спрячешься в джунглях, узнаешь, где у них оружие, патроны.

– Пойти нет, – сказал Чалдрап. – Джунгли тигр.

– Пойдешь как миленький! – рявкнул Шмидт и ударом кулака сбил матроса с ног. – Я тебе покажу!

Матрос поднялся на ноги, кипя от ненависти. Он готов был убить этого белого, но не решился.

– А теперь пошел вон, языческий пес, – заорал на него Шмидт, – и гляди не возвращайся, пока не выяснишь все, что нужно.

Чалдрап повернулся и зашагал прочь. Через минуту его поглотили джунгли.

– Эй! Глядите! – воскликнул Алджи. – Что он теперь надумал?

Тигр поднялся с земли и навострил уши, глядя вперед на тропу. Он склонил голову набок, прислушиваясь.

– Почуял что-то, – предположил Боултон.

– Уходит, – с надеждой сказал Крауч.

Тигр крадучись пошел в кусты, росшие вдоль тропы.

– Это наш шанс, – сказал Алджи.

– Он не ушел, – сообщил Боултон. – Вот он, я его вижу.

– Пытается обдурить нас, – сказал Крауч.

Чалдрап очень боялся. Он боялся джунглей, но еще больше боялся вернуться к Шмидту без информации, которую тот хотел получить. Ласкар приостановился, решая, как ему поступить. Может, вернуться и затаиться возле лагеря Шмидта, а там, выждав время, требуемое для выполнения задания, явиться к Шмидту и выдать ему «тайну» местонахождения винтовок и патронов?

Чалдрап почесал затылок, и тут его озарила великолепная идея: он отправится в лагерь англичан, расскажет им о намерениях Шмидта и попросит разрешения остаться у них. Чалдрап воодушевился. Какая великолепная мысль, лучшая из тех, которые иногда посещали его. И он, развернувшись, радостно потрусил по тропинке.

– Сюда идут, – прошептал Крауч. – Я слышу чьи-то шаги.

В следующий миг на тропу выбежал Чалдрап. Все трое одновременно закричали, предупреждая человека об опасности, но было уже поздно.