Тарзан - повелитель джунглей
Шрифт:
Большинство обитателей мрачного замка в Ниммре относилось к новоприбывшему с симпатией. Чужестранец привнес в их существование ощущение свежести и новизны, столь непривычное для Ниммра с его устоявшимся за семь с половиной веков укладом жизни. От него они почерпнули новые слова, выражения и идеи, воспринятые многими с энтузиазмом. Если бы не откровенная враждебность влиятельного сэра Малуда, то Блейка приняли бы с распростертыми объятиями. Отношение Малуда к пришельцу было мгновенно подхвачено его угодливой свитой, которая смеялась, когда смеялся Малуд, и хмурилась, когда это делал он - известно ведь, что первые на свете
При виде принцессы Гвинальды Блейк выступил вперед и низко поклонился.
– Сегодня ты прекрасно проявил себя, - ласково сказала принцесса. Твоя верховая езда доставила мне огромное удовольствие.
– А еще лучше, если мы увидели бы его с блюдом мяса, - со злобой процедил Малуд и, услышав взрыв смеха, продолжил: - Разве нет? Дайте ему разделочную доску и нож для жаркого, и он почувствует себя в своей тарелке.
– Что касается сервировки еды, то, кажется, сэра Малуда это волнует гораздо больше, нежели дела, достойные рыцаря, - парировал Блейк.
– Кстати, знает ли кто-нибудь из вас, что нужно для того, чтобы правильно разделать свинью?
– Нет, славный рыцарь, - ответила Гвинальда, - не знаем. Может, скажете сами?
– Вот именно. Кому же еще знать об этом, если не ему!
– хохотнул сэр Малуд.
– Верно заметил, старина, я действительно это знаю.
– И что же нужно для разделки свиной туши?
– спросил Малуд, оглядываясь по сторонам и подмигивая присутствующим.
– Во-первых, разделочная доска, во-вторых, острый нож, и, в-третьих, вы сами, сэр Малуд, - ответил Блейк.
Прошло несколько секунд, прежде чем оскорбительный намек дошел до сознания толпы. Первой весело рассмеялась принцесса Гвинальда, за ней остальные, а кое-кому даже пришлось объяснять смысл прозвучавшей колкости.
Рассмеялись однако не все, в частности, сам Малуд. Как только он уловил смысл сказанного, то сначала побагровел, затем сделался мертвенно-бледным, ибо самолюбивый сэр Малуд не выносил ничьих насмешек.
– Что?!
– вскричал он.
– Оскорблять Малуда? Да как ты смеешь? Ты, плебей! Только твоей кровью я смогу смыть обиду!
– Можете сделать это пивом, старина!
– произнес Блейк.
– Хоть залейтесь!
– Не понимаю я твоих глупых слов, - рассвирепел Малуд, - но знай, что если завтра ты не встретишься со мной в честном поединке, то я заставлю тебя бегать по всей долине Святых Могил, подгоняя ударами палки.
– Превосходно!
– резко сказал Блейк.
– Завтра утром в южной части долины.
– Оружие на твое усмотрение, милорд, - бросил Малуд.
– Не называйте меня милордом, мне это не нравится, - невозмутимо сказал посерьезневший Блейк.
– А заодно выслушайте, что я вам скажу, хотя вряд ли это придется вам по душе, Малуд. Вы - единственный во всем Ниммре, кто отнесся ко мне с неприязнью и не дает мне возможности показать, чего я стою. Напрасно вы считаете себя великим рыцарем, для этого вы слишком неумны, трусливы и неблагородны. По меркам моей страны, вам никогда не стать тем, кого мы называем истинным джентльменом. У вас всего-то и есть что лошади да вооруженные люди, без которых вы не пользовались бы благосклонностью принцессы, а без ее покровительства не имели бы друзей. Вы не обладаете ни одним из качеств сэра Ричарда, поистине великого и благородного рыцаря, являющегося воплощением всех рыцарских добродетелей. Вы даже меня боитесь и совершенно справедливо - завтра в долине я задам вам жару, так и знайте! Я выбираю щит и меч.
Толпа, видя гнев Малуда, потихоньку отошла от Блейка, и, закончив свою речь, он увидел, что остался в одиночестве. Тут к американцу, отделившись от свиты Малуда, подошла улыбающаяся Гвинальда.
– Сэр Джеймс, ты погорячился.
– И принцесса залилась веселым смехом. Пойдем погуляем в саду, благородный рыцарь.
Девушка взяла Блейка за руку и увела от людей.
– Ты удивительная!
– только и нашелся сказать Блейк.
– Неужели ты и вправду так считаешь?
– спросила она.
– Я привыкла к тому, что мужчины лицемерят со мной. Правду чаще говорят рабам, нежели королям.
– Надеюсь, мое поведение красноречивее любых слов, - взволнованно произнес Блейк.
Девушка непроизвольно положила свою ладонь на его РУКУ.
– Я увела тебя, сэр Джеймс, чтобы поговорить наедине, - сообщила Гвинальда.
– Мне не обязательно знать мотивы твоего поступка, достаточно того, что их знаешь ты, - с улыбкой проговорил Блейк.
– Ты чужой среди нас и многого не знаешь. В рыцарском искусстве ты неопытен, кое-кто даже сомневается в том, что ты рыцарь. И все же ты человек отважный либо же очень простодушный - ведь ты сам выбрал оружие в поединке с сэром Малудом: щит и меч, тогда как он прекрасно ими владеет, а ты нет. Мне кажется, ты идешь на верную смерть, поэтому и решила поговорить с глазу на глаз.
– Что ты мне посоветуешь?
– спросил американец.
– Ты достаточно хорошо владеешь копьем, - сказала девушка.
– Еще не поздно выбрать другое оружие. Прошу тебя, сделай это.
– Ты за меня беспокоишься?
– спросил Блейк.
– Ну скажи, для этого много слов не надо.
Девушка на мгновение потупилась, затем гордо вскинула голову. Глаза ее засверкали.
– Я дочь короля Ниммра, - заявила она, - и беспокоюсь за всех его подданных, включая самых бедных.
"В следующий раз будешь поосторожнее, сэр Джеймс", - подумал Блейк, но ничего не сказал и лишь улыбнулся в ответ.
Гвинальда гневно топнула ногой.
– У тебя нахальная улыбка, милорд!
– сказала она с негодованием.
– Мне это не нравится. Кроме того, ты слишком дерзок с дочерью короля.
– Я только спросил, боишься ли ты, что меня убьют. Вот и все.
– А я ответила. И это вызвало у тебя улыбку?
– Я улыбнулся потому, что прочел ответ в твоих глазах прежде, чем его произнесли твои губы, и понял, что глаза твои сказали правду.
Принцесса снова возмущенно топнула ногой.
– Невоспитанный хам!
– воскликнула она, вздернула подбородок, отвернулась и пошла прочь.
XI. ЗАВТРА ТЫ УМРЕШЬ!
Вечером того же дня деревня вождя Батандо вовсю праздновала возвращение Улалы.
По случаю торжества были забиты козы и зарезано множество кур, праздничный стол ломился от фруктов и хлеба из маниоки, рекой лилось пиво. До самого утра играла музыка. Люди веселились и танцевали до упаду, и лишь в полдень следующего дня Фекхуану удалось наконец поговорить о важных делах с вождем Батандо.
Старый вождь лежал в тени перед своей хижиной, страдая от последствий ночной оргии.