Тарзан — приемыш обезьян (нов. перевод)
Шрифт:
Она опустилась на мягкую траву небольшой полянки, куда ее принесли, и странный юноша по-звериному гибко уселся перед ней.
Нет, его явно не следует бояться! В этом она все более и более убеждалась, пытливо разглядывая тонкие черты и краснея под таким же пристальным изучающим взглядом синих глаз, ярко поблескивающих на загорелом лице.
А Тарзан в это время решал для себя вопросы, от которых могла бы закружиться голова у любого цивилизованного человека. Ему же, приемышу обезьян, не имеющему никакой возможности поговорить с этим восхитительным созданием, сидящим на
Как бы узнать, нравится ли он ей хоть немного? Он с тоской подумал, что она уже ответила на этот вопрос, сопротивляясь и пытаясь его оттолкнуть… Но потом Тарзан с надеждой вспомнил, как непонятно порой ведут себя белые люди — никогда не знаешь точно, что у них на уме! Если он так противен этой девушке, почему теперь, когда он больше ее не держит, она не пытается убежать?
Тарзан знал имя своей прекрасной пленницы — много раз он слышал, как белые мужчины окликали ее: «Джейн!» Он почти собрался с духом, чтобы попытаться выговорить эти звуки, но…
Джейн, донельзя измученная пережитыми волнениями, вдруг склонилась на шелковистую густую траву и по-детски положила ладонь под щеку. Она еще раз взглянула на сидящего рядом победителя ужасной обезьяны — и с давно позабытым чувством полнейшей безопасности погрузилась в глубокий сон.
Когда она проснулась, Тарзан ходил по поляне, и девушка невольно отметила изящество его походки, совершенство высокой фигуры и гордую посадку прекрасной головы на широких плечах.
Что за изумительное создание! Ни жестокость, ни низость не могут таиться под такой богоподобной внешностью. «Никогда еще, — подумала она, — подобное совершенство не ступало по этой грешной земле!»
Тарзан услышал, что она села, и приветствовал ее пробуждение улыбкой, снова вызвавшей ответную улыбку Джейн. Девушка собралась с духом, и, преодолев робость, впервые попробовала заговорить со своим спасителем.
Юноша напряженно всматривался в ее шевелящиеся губы, причем любая смена интонации вызывала всплеск эмоций его в темно-синих глазах — так, как ветер заставляет волны играть всеми цветами лазури и ультрамарина. Но он не ответил ни единым словом, и у Джейн упало сердце. Может быть, он немой? Но тогда он мог бы хоть показать жестами, что понимает!
Она попробовала снова, на этот раз заговорив по-французски. Тщетно!
Синеглазый бог только грустно покачал головой, и от этой грусти у Джейн защемило сердце.
— Ничего, — ласково сказала она, робко положив ручку на большую загорелую руку. — Мы обязательно сумеем договориться!
Грусти в синих глаза как не бывало.
Юноша вскочил со звериной грацией пантеры и выразительными знаками объяснил, что они должны оставить это место. Скоро ночь, и здесь небезопасно — так поняла его жестикуляцию Джейн и, не раздумывая, кивнула. Несмотря на неудачную попытку вступить а разговор, теперь она безраздельно доверяла этому странному человеку. Она уже поняла, почувствовала всем сердцем, что именно он — их вечный спаситель, защитник
Но к тому, что произошло вслед за ее кивком, Джейн все-таки оказалась неподготовлена.
В следующий миг она оказалась в объятьях лесного бога, а тот, крепко прижимая девушку к себе, птицей взлетел с ней на дерево.
Джейн невольно вскрикнула… Но тут же страх ушел, и осталось только захватывающее ощущение полета. Если на протяжение их пути ей и доводилось кричать, то не от страха, а восторга — она продолжала чувствовать себя в абсолютной безопасности, пока загорелая мощная рука обвивала ее талию, а ее руки держались за шею мчащегося по деревьям Тарзана.
И когда человек-обезьяна вместе со своей ношей спрыгнул в амфитеатре, где гориллы обычно танцевали Дум-Дум (трудно было найти более безопасное место в джунглях) и опустил девушку на землю, Джейн воскликнула задыхающимся от восхищения голоса:
— О, как это было чудесно! В жизни не испытывала ничего подобного!
Ей ответила сияющая улыбка, юноша жестом показал, что она может располагаться здесь… И, повернувшись, стремительно исчез в зарослях.
Джейн Портер недоумевала: зачем он ее оставил? Неужели он бросил ее здесь, в начинающих темнеть диких джунглях?
Она испуганно оглянулась. Каждый куст, окружающий большую круглую поляну, каждое дерево за стеной колючего кустарника казались ей логовищем какого-нибудь огромного ужасного зверя, только и ждущего мгновения, чтобы вонзить клыки в ее тело. Каждый звук превращался в ее воображении в поступь крадущегося в полутьме хищника.
Куда девалось то чувство безопасности, к которому она начала уже привыкать! Как изменился лес с тех пор, как она осталась без своего спутника и защитника!
Сжавшись в комочек, Джейн опустилась на траву, готовая заплакать. Но даже плакать она боялась.
Так девушка просидела десять или двадцать минут, показавшихся ей целой вечностью. Она почти молила о жестоких клыках, которые принесли бы ей смерть и прекратили эту агонию страха.
Услыхав позади легкий шорох, она со сдавленным криком вскочила…
Перед ней стоял Тарзан, держа охапку роскошных плодов.
Джейн Портер пошатнулась и упала бы, если бы юноша, бросив свою ношу, не поддержал ее. Она крепко прижалась к нему, дрожа, как испуганная лань.
Тарзан, приемыш обезьян, на этот раз не воспринял прикосновения Джейн как приглашение к поцелуям. Он тихо и нежно гладил шелковистые волосы, стараясь успокоить ее тихим бормотанием, как это делала Кала, когда в далеком детстве он пугался змеи Хисты или львицы Сабор.
И Джейн хотелось, чтобы это длилось вечно.
Она никак не могла понять, что же такое с ней происходит. Ей не хотелось думать о будущем, она почти забыла о тех людях, которые, без сомнения, сейчас горевали о ней. Ей просто было хорошо и спокойно, и она покорилась судьбе. За несколько истекших часов она вдруг стала доверять этому загадочному лесному существу так, как доверяла лишь очень немногим мужчинам. А что, если это необыкновенное состояние было просто-напросто любовью? Ее первой любовью!