Тарзан Торжествующий

Берроуз Эдгар Райс

– Вы говорите, что вы русский, – сказал человек. – Вы красный или белый?

Стабух не знал, что ответить. Ему было известно, что красных русских любят не все, и что большую часть итальянцев учат ненавидеть их, но в личности незнакомца было что-то такое, что давало возможность предположить, что он относиться с большей благосклонностью к «красным», чем к «белым». К тому же, если допустить, что он более расположен к «красным», его можно быстрее убедить. По этим причинам Стабух решил сказать правду.

– Я – красный, – произнес он.

Бородач снова пристально посмотрел на него. Затем сделал жест, который мог бы сойти незамеченным любым, но не красным. Леон Стабух вздохнул с облегчением, но не подал виду, что понял этот знак, и не ответил на него в соответствии с ритуалом его организации, в то время как другой внимательно наблюдал за ним.

– Как тебя зовут? – спросил бородач изменившимся тоном.

– Леон Стабух, – ответил русский. – А как твое имя, товарищ?

– Доменик Капиетро. Пойдем поговорим в доме. У меня есть бутылка вина, выпьем и познакомимся поближе.

– Ну что ж, пошли, – сказал Стабух. – Я чувствую необходимость успокоить нервы. Эти несколько часов были для меня не слишком приятны.

– Я прошу извинить за те неудобства, которые мои люди причинили вам, – сказал Капиетро, ведя его в дом. – Но все будет хорошо. Садитесь. Как видите, я живу очень просто, но какой трон императора можно сравнить с величием матери-земли?

– Да, вы правы, – согласился Стабух. Он заметил, что в доме совершенно отсутствуют стулья или хотя бы табуретки.

– Особенно, – добавил он, – если находишься в доме друга.

Капиетро порылся в старом шерстяном мешке и, наконец, вытащил бутылку, которую откупорил и протянул Стабуху.

– Золотые бокалы нужны королям, Стабух, – сказал он. – Но не для таких как мы, не так ли?

Стабух поднес бутылку к губам и сделал глоток жгучей жидкости, а когда она обожгла желудок, и градусы ударили в голову, последние страхи Стабуха совершенно исчезли.

Он передал бутылку хозяину.

– Ответь мне, почему меня схватили, кто ты и что ты хочешь от меня? – спросил он.

– Мой вождь сказал мне, что ты был один, брошенный членами своей экспедиции, и, не зная, кто ты: друг или враг, он решил привезти тебя сюда ко мне. Тебе повезло, что во главе отряда сегодня был Донго. Другой, может быть, убил бы тебя сначала, а потом стал бы все выяснять. Они – скопище убийц и ворон, но это мои люди. Их жестоко угнетали хозяева, они почувствовали иго рабства на собственных плечах и теперь ненавидят всех людей. Не надо осуждать их. Они хорошие. Они верно служат мне. Они – сила, я – мозг, и мы делим доходы от наших операций поровну: половину исполнителям, половину мозгу.

Капиетро нахмурился, потом его лицо прояснилось.

– Хотя ты и товарищ, но позволь мне сказать, что быть любопытным не всегда безопасно. Стабух пожал плечами.

– Не рассказывай мне ни о чем, – заметил он. – Меня это не касается, это не мое дело.

– Ну что ж! – воскликнул итальянец. – А меня не интересует, как и почему ты оказался в Африке. Может быть, ты сам когда-нибудь расскажешь мне об этом, когда сочтешь нужным. Давай лучше выпьем!

Итак, они продолжали разговор, прерываясь, чтобы отпить вина, тщательно избегая вопросов о личном, но у каждого на языке вертелся самый важный вопрос, вопрос о роде его занятий. Жидкость усыпила в какой-то степени их подозрительность и побуждала к доверию и любопытству.

Капиетро первый удовлетворил переполнявшее его любопытство. Они сидели рядом на грязном коврике, перед ними стояли две пустые бутылки и одна вновь открытая.

– Товарищ! – воскликнул он.

Он положил руки на плечи русского.

– Ты мне нравишься. Доменику Капиетро нравятся не многие. Мой девиз: симпатизирую лишь нескольким мужчинам, но люблю всех женщин.

Он громко рассмеялся.

– Давай выпьем за это! – предложил Стабух. Он смеялся вместе с Доменико.

– Симпатизируй лишь нескольким мужчинам, но люби всех женщин! Это идея!

– Ты пришелся мне по душе, товарищ, – продолжал Капиетро. – А какие секреты могут быть между товарищами?

– Действительно, какие? – согласился Стабух.

– Я расскажу тебе, почему я нахожусь здесь с этой грязной бандой головорезов. Я был солдатом итальянской армии. Наш полк стоял в Эритрее. Я вел работу по организации бунта среди солдат, но какая-то фашистская сволочь донесла на меня командиру полка. Меня арестовали. Без сомнения, меня бы расстреляли, но я бежал, добрался до Абиссинии, где итальянцев не любят. Когда стало известно, что я перебежчик, ко мне стали относиться хорошо. Через некоторое время я получил работу у одного могущественного феодала. Я обучал его солдат военной науке. Я выучил амарик, официальный язык страны, и также научился говорить на языке галлов, которые составляют основную часть населения феодального княжества, где я работал. Естественно, ненавидя любую форму монархии, я тотчас же начал вести пропаганду среди вассалов старого феодала, и снова мои планы были сорваны доносчиком, и только случайно я избежал смерти. На этот раз, однако, мне удалось уговорить несколько человек бежать со мной. Мы похитили лошадей и оружие у феодала и двинулись на юг, где присоединились к банде, или лучше сказать слились с ней. Этот отряд налетчиков и воров стал отличной силой, которая взымала дань со случайных путешественников и караванов, но доходы были слишком скудны, и мы перебрались в эту отдаленную страну Гензи, где можно заниматься очень прибыльной торговлей слоновой костью черного цвета.

– Черного цвета? Я никогда не знал, что такая существует.

Капиетро рассмеялся.

– Двуногие слоны, – объяснил он. Стабух присвистнул.

– О! – сказал он. – Я, кажется, начинаю понимать: ты работорговец. Но где же здесь рынок для продажи рабов? Они ведь остались только в капиталистических странах.

– Ты, конечно, удивишься, товарищ. Но много рынков все еще существует, включая даже те высокоцивилизованные страны, которые подписали мировую конвенцию, направленную на уничтожение рабства. Да, я работорговец, довольно-таки интересное занятие для выпускника университета и бывшего редактора процветающей газеты.

– И ты предпочел все это…

– У меня не было выбора, я должен был жить. Видишь ли, моя газета была антифашистской. Ну, а сейчас расскажи о себе. Какими научными исследованиями занимается твое правительство в Африке?

– Это можно назвать антропологией, – ответил Стабух. – Я ищу человека.

– В Африке их много, и больше всего их у побережья и гораздо меньше здесь. Ты забрался слишком далеко в глубь страны в поисках человека.

– Человека, которого я ищу, я предполагаю отыскать где-то здесь, южнее Гензи, – ответил Стабух.