Таша
Шрифт:
— Прости.
— Ты голодная?
— Ну… я, когда готовлю, не напихиваю живот «пробами», часто всё делая на глаз.
— Ясно. Встать сможешь или тебе ужин сюда принести?
Моё смущение, приправленное стыдом, обратилось против меня. Стало неловко.
— Я… я…
— Так. Ты пока думай, а я на кухню за ужином, — тяжело вздохнул Русик, разворачиваясь по направлению к цели.
— Стой! Я с тобой. Не так уж ты меня сильно ударил.
Мужчина, едва сдерживая свою очаровательную улыбку, снисходительно покачал головой.
Если он о
Ужин нам обоим доставил удовольствие, несмотря на то, что от разговоров мы оба решили воздержаться, изредка бросая друг на друга быстрые взгляды, словно дети, теряясь и не находя выхода из тупика молчания.
Когда я поднялась со стула, чтобы загрузить посуду в моечную машину, Ящеров выхватил тарелку с недоеденным пирогом, приказывая идти отдыхать, тут же запихивая остаток яблочной розочки, посыпанной сахарной пудрой, себе в рот.
«И это не считая трёх кусков пирога, съеденных только что!!!» — Моя душенька была более чем удовлетворена, поэтому в спальню я ушла довольная и спокойная. — «Правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок…»
Теперь, когда у меня есть эти два дня, которые Ящеров будет вынужден провести со мной (всё же «СПАСИБО» Яночке), я смогу хотя бы как-то подготовить Русика к ошеломительной новости «К нам летит наша дочь»…
«Я бы, наверное, убила бы за такую новость!!!» — не заметно для себя уснула, измученная насыщенностью сегодняшнего дня.
Руслан
Я не мог оторвать глаз от Таши, которая вместе с ещё четырьмя танцовщицами, приехавшими с Яной для финального прогона, делала растяжку на шестом треке, где через два дня должно состояться открытие «Мотодрома», и был безумно счастлив, что выступать Машкова не собиралась, так сказать, разминаясь за компанию.
Дементьева вырядила своих див в более чем сексуальные наряды, ассоциирующиеся у меня больше с латексом, чем кожей. Сама рыжая порно-мечта — Дементьева облачилась в косуху, под которой выглядывал короткий топ, шорты с высокой посадкой, больше напоминающие трусы, и типа «ремень с юбкой»… причём юбка была порезана в лоскуты!
Нет — наряд хорош, но, если Машкова наденет такой на своё тело, боюсь, никакой выдержки у меня не хватит!
«Чего стоит её вчерашняя майка!!!» — Мы уже больше четырёх часов проверяли аппаратуру, работу спецэффектов, противопожарную систему на всякий случай, поэтому я с каким-то нездоровым нетерпением ждал, когда Машкова и я вернёмся в дом Зверева, внезапно оказавшегося неожиданно гостеприимным, и останемся в нём лишь вдвоём.
Пролежав полночи на кровати, никак не мог уснуть.
Одно знание, что она там… за стеной… не запертая — это было невыносимо!
Мне до безумия хотелось отбросить в сторону глупую гордыню, обиду, которые вспыхнули от одного единственного слова «… прости», но это оказалось не так просто.
«Почему она ушла? Почему ничего не объяснила? Не сказала? Неужели не могла по-человечески прямо выразить все свои претензии? Я бы попытался понять её… да я готов был стать тем, кого она хочет во мне видеть!!! Я люблю её, и время ничего не изменило…»
Несмотря на все, казалось, подростковые обиды влюблённого пацана, в том, что Ташкевич больше никуда не отпущу — был уверен на даже не сто — двести процентов!
В кармане завибрировал айфон, и я благодарно вздохнул, довольный, что можно хоть на какое-то время оставить терзания, разбуженные вернувшейся девушкой.
— Привет, Ящер, — услышав голос Валерии, застыл. — Ау? Ты меня слышишь?
— Да. Как дела, Воропаева?
— Прекрасно. Ты как?
Вопрос был из разряда «любезных», то есть не требующих подробного ответа, поэтому я ответил аналогично.
— Сносно… чего вдруг вспомнила обо мне? Как-никак пять лет молчала?
— Братец мой дорогой, — отчётливо видел, как Воропаева поморщилась, упоминая Зарецкого, — вероломно свалил в Японию, о чём я узнала только десять минут назад, поэтому хочу обратиться непосредственно к тебе за помощью.
Эхом, на заднем фоне нашей беседы, были слышны звуки то ли вокзала, то ли аэропорта, а, учитывая координаты «принцессы» стритрейсеров, покинувшей по глупости свою вотчину, мои догадки остановились на последнем.
— Говори.
— Ты не мог бы завтра утром нас забрать из аэропорта?
— Вику и тебя? Вы возвращаетесь? Наташа будет рада.
— А вот этого не надо. В смысле… хочу сделать подруге сюрприз… кхм-кхм. В общем, я на тебя рассчитываю.
— Хорошо. Во сколько ориентировочно прилетит ваш рейс?
— В восемь…
— Я тогда не буду Машкову будить. Такой сюрприз пойдёт?
— Ммм… вы спите вместе?
— В одном доме, если ты добиваешься конкретики.
Воропаевская мода всё уточнять, требуя подробностей с ювелирным мастерством — всегда раздражала.
— Понятно. Тогда — нет. Бери её с собой… только никаких намёков на информацию!
— Ты там не в ЦРУ устроилась работать?
— Знаешь, хотела, но меня не взяли. До встречи, Русик… и Машкову сильно не третируй — дурочка она у тебя… впрочем, ты у неё не умнее! Покеда!
— Стерва…
— Что там?
Я только включил блокировку на экране, как справа появились Макаров и Зверев, при этом, не переставая гляделками работать в направлении группы танцовщиц.
— Что надо. Дальше сами, друзья… Чувствую, время меня не щадит. Надо пользоваться ситуацией. Кстати, спасибо, Андрей Дмитриевич! Твоё гостеприимство выше всяких похвал!
— Руслан Максимович, — позёрски поклонился генеральный директор «Зверев и Ко», — рад услужить своей правой руке!
— Фу… меня сейчас стошнит, — скривился Антон, намекая на кошмарную игру слов и двойной смысл сказанного, вынуждая нас заржать.