Тася
Шрифт:
Поборов очередной зевок, я запускаю ноги в тёплые тапки и иду в душ, чтобы хоть как-то взбодриться. Только вот от горячей воды, все становится только хуже: пар окутывает меня подобно туману за окном, навевая сон получше любого седативного.
Кофе также не спасает ситуацию. Его горечь, оседает на языке, словно въедаясь, и я невольно кусаю бледные, пересохшие губы, чтобы хоть как-то сбить его вкус.
От волнения кусок в горло не лезет, и я покидаю маленькую кухню, чтобы ещё немного полежать в постели.
И, почему-то в этот
Не сейчас.
Нельзя позволить себе реветь, как бы не хотелось. Нельзя показываться в новом классе такой… жалкой. Несобранной.
Черт.
Лежать тоже не хочется, поэтому я встаю с дивана. Он противно скрипит, но за лето я уже привыкла к этому раздражающему звуку. Вся мебель осталась нам от прошлых хозяев, поэтому приходилось терпеть и пользоваться тем, что имеем. Папа обещал купить мне кровать поприличнее, вот только уже прошло два месяца, и я сомневаюсь, что он все ещё помнит об этом.
Я не была посвящена в денежные дела, когда мы переезжали, но могу предположить, что наша прежняя квартира стоила куда дороже. Трёхкомнатная, светлая, с хорошим ремонтом — она явно и близко не стояла с этой хрущевкой, в которой мы теперь живем. Спрашивать у отца об остатке денег я не хотела, поэтому старалась и вовсе об этом не думать. Не лезть во «взрослые вопросы», как выражается папа. Ведь он знает, что делает.
Я надеюсь.
Тяжело вздохнув, я бросила взгляд на своё отражение в зеркале. Бессонная ночь оставила под глазами темные тени, которые в последнее время стали хроническими. Влажные волосы паклями свисали до талии, оставив мокрую дорожку на футболке. Нахмурившись, я отвернулась к окну, не желая смотреть на своё отражение.
Черт.
Даже накрасив ресницы тушью, я не спасла ситуацию. Казалось, что синяки стали только ещё ярче, и я твёрдо решила добавить в свою скудную косметичку тональный крем. Им я пренебрегала все школьные годы, радуясь, что подростковые прыщи обошли меня стороной. Из дефектов были разве что легкие веснушки, которые появлялись лишь весной и уходили с первыми морозами.
Сегодня было холоднее обычного, и я сильнее пряталась за тёплым шарфом от резких порывов ветра, жалея что решила выпендриться перед одноклассниками новым платьем. К черту! Надо было выбрать брюки.
Хорошо, что до школы быстрым шагом идти не более двадцати минут, но каким же было мое разочарование, когда я обнаружила толпу перед общеобразовательным зданием.
Да иди ты!
Раздраженно сжав кулаки, я нашла табличку одиннадцатого класса. Линейка на улице, как убого. Стоять в такую холодину было не менее, чем издевательством. Ладно мы, но мелкие, зевающие первоклашки-то в чем виноваты?
Благо все это дело довольно быстро закруглили, и ученики засеменили в школу. Как бы мне не хотелось хорошо осмотреться, я оставила это на потом,
Девушка на миг потерялась из виду, когда я врезалась в чью-то спину в кожаной куртке, но «спина» даже и не обратила на это внимание, ровно как и на мои извинения. Черноволосая девочка вновь показалась, только уже у определенного кабинета.
Информатика.
Это все, что я знала, ведь переводом в школу полностью занимался папа. На мои вопросы он отвечал смутно, и это было не из-за какой-то скрытности и прочего. Нет. Просто мой отец очень туг на описания и долгие разговоры.
Как и на выражения чувств.
Поэтому о новой школе я знала тот мизер, что смогла из него вытрясти: один одиннадцатый класс на школу с уклоном на физмат, нет единой формы одежды, классный руководитель ведёт информатику. Все.
Кабинет открыли, и поток одноклассников повалил в проем. Я затерялась в конце, теперь не боясь отстать. Ученики и так поглядывали на меня косо, тщательно изучая незнакомца в своём «стаде».
Когда все расселись, я проскользнула к последней свободной парте и скрылась за спинами одноклассников. Но это многим не мешало: они оборачивались, шептались.
И это бесило.
— Ну, все, народ, давайте убавим громкость, — послышался мужской голос около первых парт. — Верю, все соскучились, но давайте быстренько классный час проведём, учебники разберём и по домам, окей?
Я выглянула из-за спины одноклассника, чтобы посмотреть на того, кто только что говорил. Им оказался высокий, темноволосый мужчина. Рукава пиджака были чуть закатаны, а вместо брюк — обычные чуть потертые чёрные джинсы. Он весело переговаривался с классом, посмеиваясь над шутками одноклассников, добавляя к каждой свои «пять копеек». И это было… необычно, ведь как я поняла, это и есть классный руководитель?
В моей прежней школе все учителя были как минимум за сорок, а этому едва можно тридцать дать. Да и ещё лицо знакомое, будто где-то уже видела его раньше. Но как бы я не пыталась напрячь свою сонную голову, мне никак не вспоминался он. Ответ виднелся где-то на поверхности, и я почти все поняла, как мои мысли прервал стук в дверь.
— Это одиннадцатый класс? — на пороге стояла высокая рыжеволосая девушка, со скучающим видом оглядывая учеников.
— Да, — ответил мужчина, — А ты кто?
— Порядок, — девушка облегченно выдохнула и взглядом выцепила одно единственное свободное место. Рядом со мной. — Я новенькая ваша, Женя Одинцова.
Она прошла между рядов и плюхнулась на соседнее место, надувая из жвачки пузырь. Покосилась на меня, чуть приподняв брови, и я только тогда поняла, что неприлично пялилась на неё все это время.
— Не нашла нас на линейке? — с усмешкой спросил он.
— Не-а, — она откинулась на спинку стула, закидывая ногу на ногу. — Проспала малёха.