Тать на ваши головы
Шрифт:
– Что бы там ни думал твой целитель, она мне жизнь спасла. Покажешь место, где меня нашли?
Его высочество глянул неодобрительно, однако возражать не стал.
– Кажется, здесь. – Дарье наклонился над землей, поднял лист, испачканный чем-то бурым, принюхался и кивнул. – Определенно здесь.
Огляделся, пытаясь вспомнить подробности. Потом решительно зашагал вниз, к ручью, чтобы, спустившись, нос к носу столкнуться со стражей.
– И что здесь происходит?
Две группы мужчин замерли друг против друга.
– Ваше высочество, ваше сиятельство, – шагнул вперед командир отряда стражников, – мы разыскиваем мага, напавшего вчера на жителей серой зоны. Ее видели вместе со старухой, которая проживает где-то здесь, под мостом.
– Под мостом? – недоверчиво нахмурился принц.
– Ее? – переспросил князь, оглядывая ручей, кусты, брезгливо принюхиваясь.
– Нашли! – крикнул подбежавший солдат, и обе группы устремились за ним.
Под мостом было пусто. Уходили… Дарье оглядел стены, присел, рассматривая пол, потом пощупал остывший бок бочки. Уходили без особой спешки. Не забрали только явный мусор.
– Здесь жило несколько человек. – Один из боевиков застыл, сканируя пространство.
– И мага среди них не было, – заявил он спустя несколько мгновений.
– Это точно? – растерянно переспросил командир.
– Магию здесь не применяли, – подтвердил мужчина.
– А почему был объявлен розыск? – поинтересовался Дарье, поднимаясь.
– Так это… – запнулся командир, явно нервничая в присутствии родовитых мужчин, – ее спровоцировали на нападение, но всплеск седьмого уровня…
Князь удивленно вздернул брови.
– …в серой зоне… Сами понимаете, подозрительно с трущобниками магу водиться.
– Подозрительно, – согласился князь, думая о том, что вся эта ситуация подозрительна. Его исцелили рядом с мостом. Под мостом жила трущобница, которая водилась с магом, но маг здесь не жил, точнее, не магичил, что одно и то же. А если она сбежала из другого сектора? Мало ли от каких проблем может потерять голову женщина, пусть и маг? Нет, маловероятно. Внешне она хайорка, а такие живут или в Белом секторе, или в Синем.
– Проверили, никто о пропаже дочери, сестры, жены не заявлял? – поинтересовался Дарье.
– Я читал утреннюю сводку, пропаж не было, – ответил принц, – да и сложно представить, чтобы это был побег из дома. Но знаешь, – он понизил голос, – случилось кое-что странное. Вчера обрушилась часовня древних, та, что над Свиргой.
Князь вскинул брови, нахмурился и спросил скорее у себя, чем у других:
– Но ведь мы ее проверяли? Камней Йорунга там не было?
– Проверяли, – подтвердил принц, – и ничего не нашли.
– Тогда, – Дарье задумался, – будем считать, что часовня отжила свое. А вот мага найти надо… – И добавил недовольно: – Не люблю подозрительных личностей, которые орудуют в нашем секторе.
Пусть трущобы официально не принадлежали ни одному из секторов и селились здесь жители всех частей города, желающие стать невидимыми для закона, синие уже давно отвоевали право контролировать
* * *
Два дня мы наслаждались обустройством нового жилища. Бабуля пропадала на хозяйской половине, каждый раз возвращаясь с каким-нибудь приобретением. Подозреваю, она их просто вынуждала поделиться, грозясь заболтать до смерти.
В первый день мы устроили грандиозную стирку и баню. Баней здесь служила небольшая пристройка к дому, которой нам под давлением бабули разрешили изредка пользоваться. Вода нагревалась в бочке, откуда ее следовало черпать в корыто или в ведро. В качестве нагревательного элемента выступали черные камни, раскалявшиеся докрасна, стоило хозяйке с ними что-то сделать. А вот воду мы таскали ведрами из колодца, и после нагрузки у меня противно ныла поясница.
Братьев бабуля помыла сама, оставив меня в одиночестве наслаждаться омовением, даже душистого мыла в плошке принесла.
На второй день мы привели комнату в порядок, помогли хозяевам со скудным огородом, поэтому на ужин у нас были запеченные корнеплоды со вкусом хлеба.
Все это время я активно учила слова чужого языка. Новое жилье вдохнуло в меня сил, окончательно примирив с этим миром. Я даже прошлую жизнь практически перестала вспоминать. Нет, она все еще снилась мне: работа, бабушка, какой-то бред из фильмов, но смазанно, точно сквозь залитое дождем стекло.
Плющ притворялся самым обычным браслетом. Камень тоже никак себя не проявлял и не стал, чему я крайне обрадовалась, уходить глубже, застыв, чуть углубившись в кожу.
Жизнь вроде как начала налаживаться, остались сущие мелочи: найти денег, чтобы эту самую жизнь поддерживать. Я уже намекала бабуле, что надо бы двигать в лес да искать нового скупщика цветочков, не поверю, что в городе он был единственный, но она мотала головой, сурово поджимала губы и отказывалась выходить на улицу.
Итогом нашего затворничества были: вылизанная комната, выстиранная одежда и легкая перестановка мебели. Я научила братьев играть в крестики-нолики, напряглась и вспомнила еще пару дворовых игр, пока хлынувший дождь не погнал нас домой.
Последние дни были теплыми, что давало надежду на начало, например, весны.
Бумагу я вытребовала. Желтую, замызганную. Такое чувство, что в нее что-то заворачивали. Писали здесь заточенным угольком, который быстро тупился и жутко пачкался. Буквы приходилось использовать печатные, но я была рада и такому. Правда, ходила потом вся чумазая: коричневые пятна на пальцах перекочевывали на лицо и шею. Зато душу грели удивленный взгляд бабули и восторженный – от ребятни. Я прям научным гением себя ощутила, когда продемонстрировала им написанное. Еще и прочитала произнесенные ими слова, которые записывала русским транслитом. Бабуля явно хотела спросить, как такая умная, красивая, еще и талантливая под мостом оказалась, но лишь мучила себя и меня вопрошающими взглядами, в которых читалась боль из-за неудовлетворенного любопытства.