Татищев
Шрифт:
Из последующих событий не видно, чтобы у Татищева были какие-либо связи с Карлом-Фридрихом. Но герцог не мог не знать, что заморские страдания Татищева происходили в значительной мере по его вине. Весьма вероятно, что только он и был в какой-то мере осведомлен о содержании секретного поручения Петра Татищеву.
Другим деятелем, имевшим основание поддержать Татищева, был Д. М. Голицын. Он полностью соглашался с татищевской идеей «увольнения коммерции», то есть освобождения ее от казенной опеки и регламентации. Близки были их взгляды и на собственно русскую старину. А в противодействии немецкому наступлению Голицын занимал и еще более решительные позиции, чем Татищев. Судя по
В конце 1726 года, по-видимому, не имел особых оснований «добивать» Татищева и Меншиков. В сущности, для него был более неприятен Брюс, нежели Татищев. А Брюса к этому времени уже устранили. Охлаждение же отношений с императрицей побуждало Меншикова искать контактов со «старорусской» партией, прежде всего с Голицыными, и подготавливать позиции на случай — теперь уже очевидного — прихода на царский трон внука преобразователя — Петра II.
Слишком очевидна была и пристрастность немецких членов Берг-коллегии, стремившихся расправиться с единственным своим сотрудником, способным сделать что-то полезное для развития отечественной промышленности. В условиях коллегиального руководства, а Верховный тайный совет, несомненно, являлся таковым, все-таки гораздо труднее провести откровенно беззаконное решение, чем при неограниченном самовластии самодержца. 14 февраля 1727 года Екатерина подписала указ, которым Татищев направлялся на Московский монетный двор.
В 20-е годы рыночная цена меди составляла шесть-восемь рублей за пуд. Пятаки же, которые начали штамповать с 1723 года, делали из расчета сорок рублей из пуда, то есть в пять-шесть раз дороже реальной стоимости меди. Естественно, что эта операция влекла за собой целый ряд отрицательных последствий, причем главное заключалось даже не в инфляции, а в огромном соблазне для фальшивомонетчиков. Но пока правительство не видело иного выхода и обсуждало более способы борьбы с фальшивомонетчиками, чем пути предотвращения самого появления столь прибыльной для ловких проходимцев «специальности».
Для выпуска объявленного в указе от 26 января 1727 года количества монет нужно было пятьдесят тысяч пудов меди (не считая неизбежных отходов). На Урале можно было получить примерно десять тысяч пудов в год. По-прежнему ввозилась медь из-за рубежа, главным образом из Швеции, где годовая добыча составляла шестьдесят-восемьдесят тысяч пудов в год. На один 1727 год купцам сделан был заказ более чем на пятнадцать тысяч пудов привозной меди. Вместе с тем Генин получил задание изыскать возможности увеличения выплавки меди и облегчить работу монетным дворам, отправляя медь в Москву не в слитках, а формами-кружками для пятикопеечников.
Намеченное мероприятие требовало довольно мощной производственной базы. В России было четыре монетных двора: три в Москве и один в Петербурге. На московских дворах и было решено осуществить чеканку медной монеты. Сюда с большими полномочиями еще в январе 1726 года был направлен А. Я. Волков. Картина, которую он увидел, оказалась вполне в духе того, что было и на других казенных предприятиях, за исключением, может быть, тех, которые находились под неусыпным контролем доверенных от «вышнего» правительства лиц (вроде Геннина). Волкову было «жалостно смотреть», поскольку монетные дворы выглядели «как после неприятельского или пожарного разорения». Указом предписывалось оказывать Волкову содействие со стороны сенатора Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина, возглавлявшего Московскую сенатскую контору. К этому делу был подключен также сын сенатора, будущий
С назначением Татищева первоначально, по-видимому, предполагалось все это дело и передать в его руки. Но работа здесь уже велась. В нее уже включились лица, стоявшие неизмеримо выше по служебной лестнице, и решено было оставить их при этом деле. Указом от 7 марта 1727 года была создана Монетная контора, во главе которой затем был поставлен сам московский губернатор Алексей Львович Плещеев. В состав конторы вошли отец и сын Мусины-Пушкины, а также Татищев. Контора выводилась из подчинения Берг-коллегии и приобретала функции самостоятельной коллегии.
С самого начала у Татищева складывались хорошие деловые отношения с Плещеевым, который ценил и знания Татищева, и его предприимчивость. Труднее были отношения с Мусиными-Пушкиными. Со старшим из графов Татищев сталкивался еще в 1717 году. Во всяком случае, к тому времени относился эпизод, в котором он позднее противопоставлял коварной льстивости графа, унижавшего перед Петром царя Алексея Михайловича, мужественную правдивость Я. Г. Долгорукого. Не исключено, что какой-то отпечаток оставило и участие Мусина-Пушкина в суде над Татищевым в 1723 году. Так или иначе между Татищевым и обоими Мусиными-Пушкиными постоянно возникали споры и пререкания.
О состоянии монетного дела в России Татищеву пришлось размышлять еще в Швеции. Теперь он, следуя укоренившейся привычке начинать со всестороннего изучения вопроса, выполняя любые поручения, составляет несколько записок. В свое время в письмах из Швеции он уже обращал внимание на один недостаток чеканки русских монет: разный вес монет одного и того же достоинства. Недостаток этот был связан как с несовершенством штамповальной техники, так и с большим разнобоем показаний весов. Последнее было характерно не только для России, но и для европейских стран.
Татищев предлагает начать с упорядочения весов. Он вновь советует перейти на десятеричную систему. За основу веса берется куб чистой воды, соответствующий фунту веса. Фунт затем делится на сто золотников, а золотник далее на десять и сто частей. Записка Татищева с рекомендацией введения десятеричной системы была представлена в Верховный тайный совет и должна была обсуждаться специальной комиссией. Дело это, однако, отодвинулось, как отмечалось, почти на два столетия.
Вопрос упорядочения весов, дабы «во всем государстве сделать равные», все-таки удалось поставить па практическую почву. Как и в проекте земельного размежевания, Татищев подчеркивал целесообразность такой операции для уменьшения ущерба казне и предотвращения «обид и разорения» частных лиц. Берг-коллегии совместно с Академией наук предлагалось сделать образцы точных гирь — от пудовой до мельчайших подразделений — и разослать по всей стране по таможням и полицейским управлениям. Проверка точности обеспечивалась взаимопроверяемостью гирь разных размеров. Именно этот принцип в конце XVIII века был испытан и применен во Франции.
В монетной конторе вес гирь был отрегулирован под непосредственным наблюдением Татищева. Учитывая, что гири от времени стираются, он создал специальные образцы, которые употреблялись только для проверки других гирь. Комплекты гирь весом от 1/16 золотника до 20 пудов хранились в особых ящиках. С аналогичными целями использовались в качестве эталонов комплекты гирь в Коммерц- и Камер-коллегиях в Серебряном ряду и в канцелярии Главной артиллерии, куда они были направлены по инициативе Татищева. Десять лет спустя Нартов проверял точность разных наборов гирь. Самыми точными оказались гири Монетной конторы.