Татуировка птицы
Шрифт:
На грубо склоченном из досок столе в углу просторной гостиной лежала свирель. Это первое, что заметил Элиас, войдя в дом Элин. Как только Элиас появился в дверном проеме, отец Элин встретил его как близкого родственника – поцелуями в обе щеки. Мать Элин протянула ему руку для рукопожатия, а он поцеловал ее, как это принято в деревне в знак почитания старших. Его пригласили сесть на пол, точнее, на сшитое из лоскутов толстое цветастое покрывало, выделяющееся среди других ковриков в доме, которые все были светло-бежевыми. Элиас сбросил обувь у двери и присел. Перед ним на стене оказалась вышитая нитками картина в рамке, на которой люди воздевали руки к небу, усеянному разного размера звездочками. Элиас не знал тогда еще, что это работа Элин и что она обучалась этому
Элин любила не столько школу, сколько саму дорогу до нее во всех подробностях. Их путешествие начиналось на рассвете, когда они с Азадом усаживались на спину осла и тот спускал их с горы. А там их на своем пикапе поджидал дядюшка Мурад. Элин с Азадом забирались в открытый кузов. Машина с ревом трогалась с места, и они, подскакивая на кочках, оставляли позади одно здание за другим и хохотали, когда кто-либо из них опрокидывался назад или плюхался вперед, не удержавшись. После уроков дед выдавал им сладости, а бабушка при этом приговаривала: «Смотри, наедятся сладкого, потом обедать не будут». Дед научил Элин играть в кункен [14] , и она оставалась с ним сидеть дома, а Азад с дядей выходили на прогулку. Закончив начальную школу, они не продолжили образование, но Элин не бросила живопись и достигла в ней определенных успехов. Ее картины и вышивки нашли своих почитателей среди местных жителей.
14
Кункен – карточная игра, цель которой – избавиться от всех карт, выкладывая их в определенной комбинации.
Элиас как раз рассматривал ее работу на стене, когда Элин подала ему таз с водой, чтобы вымыть руки и ополоснуть лицо. Она указала ему рукой, где будет удобнее, и он уселся на лавочку. Элиас вытянул ладони, она плеснула воды, и он вытерся поданным ему белым полотенцем. Тогда отец Элин пронзительно свистнул и, повернувшись к Элиасу, сообщил:
– Я объявил о том, что сегодня будет торжество. С вами придут поздороваться соседи.
– Это большая честь. Но я не хотел бы причинять вам неудобство. Да и поздно возвращаться будет, я дороги не увижу, – отозвался Элиас.
– Но у нас всегда соседи собираются, когда принимаем гостя. Здесь любят такие посиделки. Мы рассчитывали, что вы заночуете здесь. Не стоит подвергать себя опасностям на ночной дороге. Разумнее спускаться после восхода. Да и утро вечера мудренее, как говорится. А день глазастее.
– Боюсь, сестра моя поднимет переполох. Я оставил с ней сына и сказал, что сегодня же заберу. Я рад был бы остаться у вас, но… Лучше мне вернуться сегодня домой, а к вам я зайду завтра или через день.
– Тогда уж через три. Как раз у нас будет праздник птиц, – пригласил его отец Элин. – Посмотрите, как мы его отмечаем, сжигая клетки. Вы заметили по дороге, сколько здесь водится птиц? Они обитают по соседству с людьми и летают очень низко. Только вот являются сюда время от времени охотники из города и соседних поселков да ставят силки.
Опустивший глаза Элиас украдкой бросил взгляд на Элин. Она тоже потупила взор.
Из кухни ее позвала мать: «Элин! Подойди сюда!» Так Элиас узнал, как ее зовут, и его охватила необъяснимая радость. Элин вернулась из кухни с подносом, на котором принесла айран и пирожки с инжирным джемом.
– Ничего в жизни вкуснее не пробовал, – проговорил
Услышав похвалу, Рамзия, мать Элин, приосанилась:
– Я сама пекла! Из Синджара ко мне каждый месяц торговец наведывается, заказывает горы выпечки, потом продает на рынке в городе.
– И в Багдаде даже продает, и в Мосуле! – добавил Шаммо, отец Элин.
– Теперь буду их искать на рынке в Мосуле, есть и вас вспоминать, – сказал Элиас и посмотрел на Элин, сидевшую между родителей. Он встал и засобирался.
– Секундочку! – остановил его Шаммо и поспешил на кухню.
Элин улыбнулась Элиасу и тоже встала. Она была копия матери, только в современном образе. Она не носила белую повязку на голове и широкое платье, перехваченное на талии льняным поясом. На ней была юбка и рубашка из хлопка. Волнистые волосы кофейного оттенка спадали прядями на плечи. Среднего роста, как и мать, но стройнее.
Шаммо вынес два больших пакета – в одном пирожки с джемом и заплетенный в косу высушенный инжир, в другом – большой пирог в форме птицы с инжирной начинкой.
– Спасибо! – поблагодарил Элиас.
– Всегда пожалуйста!
– Отец! Тяжело будет ему нести все это, – вмешалась Элин.
Шаммо озадачился, потом, воскликнув «Есть решение!», выбежал из дома. Его не было несколько минут, и вернулся он с ослом.
– О, это животное знает дорогу. Он не раз уже отвозил наших гостей, а потом сам возвращался в деревню. Мы его нагрузим, а внизу отвяжите пакеты и отпустите его, он сам добредет.
Уже усевшись на осла, Элиас помахал им на прощание:
– До свидания!
– Всегда рады!
Жители Халики никогда не говорят «До свидания!», только «Приветствуем!» и «Всегда рады!».
Красный мак
Спешившись с осла и пустив его обратно в гору, Элиас встал на обочине пыльной дороги дожидаться, когда мимо проедет автомобиль, следующий в сторону шоссе. Несколько раз, пока осел не скрылся из виду, Элиас оборачивался, чтобы убедиться, что животное идет в правильном направлении. Спустя четверть часа вдалеке показалась машина, и Элиас поднял руку, проголосовав. Машина сбросила скорость и притормозила рядом с ним.
– Тебе куда? – первым спросил его водитель. Под кустистыми усами у него торчала зажженная сигарета.
– Буду благодарен, если подбросите до шоссе.
– Залезай!
Элиас сел рядом с водителем, тот сразу нажал на газ и спросил:
– Мне в Синуни [15] . Тебе пойдет?
– Вполне. Там автобусная станция. Сяду в маршрутку до Мосула.
– Тогда высажу тебя на станции.
– Если не трудно.
– Плевое дело. За полчаса доставлю.
– Спасибо большое!
15
Синуни – город в Ираке, провинция Найнава, округ Синджар.
– Добро! – отозвался водитель и выпустил кольцо дыма.
– Вы местный?
– Из Хардана [16] . Слышал?
– Да, слышал вроде.
– Другой такой нет деревни. Вот там жизнь! – водитель затянулся и выдохнул еще одно кольцо густого дыма.
– А вы знаете такую деревню – Халики?
– Да, очень красиво там. Но далеко, на краю света, можно сказать. Даже на карте нет. Там инжир растет.
– И кекликов полно.
– Кеклики охочи до инжира, поэтому и слетаются туда. Говорят, у них такой завораживающий голос благодаря инжиру, они от него пьянеют. Вот это жизнь! – вздохнул водитель.
16
Хардан – деревня к северу от горы Синджар с исключительно езидским населением.