Татуировка. Клан Чёрной Крови
Шрифт:
— Да ладно! — я не поверила собственным ушам. — Я бывала в Питере проездом, давным-давно.
Это была откровенная ложь. Не та, что «проездом» и «давным-давно». Санкт-Петербург — и мой родной город, но хотя бы эта информация должна остаться конфиденциальной.
При моих словах она поморщилась.
— Петербуржцы не любят, когда их город сокращают до этого слова. Таким образом, сразу можно определить приезжего, — отметила волчица.
Я хитро прищурилась, отворачиваясь, чтобы Айрин не увидела моей улыбки.
— И, кстати, когда я говорила, что Джерри навел о тебе справки, я имела
Я уныло обернулась к ней.
— Все?
— Точно, — она снова заливисто рассмеялась. Мне стало немного обидно, и как-то не по себе — знать, вся моя подноготная кому-то известна не очень приятно. — Получается, что мы — землячки, — признала я, осознав, что моя хитрость не удалась. Обидно, когда кто-то раскалывает тебя так же легко, как и грецкий орешек.
— Здорово, — я уселась рядом с ней, так же скрестив ноги. Дождик моросить перестал, но земля была сырой. Я подложила свой кожаный плащ, в надежде, что он так же надежен в использовании, как и на вид.
— Так вот, — Айрин снова принялась объяснять мне недостатки правления нынешнего князя Лондона. — Потом эти притеснения коснулись волков и крупных кошек. Князь хотел подчинить себе все группы, чтобы расширить сферы своего влияния. Он, знаешь ли, тщеславен и жутко эгоцентричен.
— Ты говоришь так, словно встречалась с ним лично, — я скептически изогнула бровь, но волчица не могла этого увидеть, так как мы смотрели в одном направлении — в сторону хижины, куда ушли вампиры с членами моего клана. У входа маячила пара незнакомых мне вампиров. Видимо, их не пустили в хижину, как лиц, без соответствующего уровня доступа. Тоже мне, возомнили себя разведкой.
— Можно сказать и так, — при этих ее словах я повернулась, чтобы рассмотреть ее лицо. Говорила она, не меняя добродушного тона, но я поняла, что это были неприятные воспоминания. Я попыталась вгзядеться в ее глаза.
— Как это?
— Я была среди оборотней, посланных на переговоры к князю. Конечно, я всего лишь находилась в качестве свиты старейшин из нашей группы. Наверное, это самый развращенный властью вампир из ныне живущих.
— Хочешь сказать, наш лорд сущий добродетель? И он не стремится к власти, уничтожив моей кровью всех придворных вампиров? Не идет по головам к своей цели, играя и манипулируя остальными?
— То, что лорд использовал тебя…
— И благополучно продолжает это делать! — я возмущенно перебила ее.
— Такова жизнь, — она развела руками. — Тот, кто сильнее, всегда будет пользоваться любой возможностью. Признай, Женя, ты в невыгодном положении.
— Да знаю я…
— Кроме лорда никто не сможет тебе помочь. Скрыться, отомстить, чего бы ты ни желала, без его покровительства ты не проживешь дольше одного дня. Даже твой собственный клан против твоего существования.
— Тем не менее, лорд сам подписал себе смертный приговор, пойдя против князя Лондона. Я считаю, что это был безумный поступок, хоть, возможно, и обдуманный. Теперь мне не поможет никакое замшелое покровительство будущего мертвеца. Гхм, мертвеца в квадрате, раз он уже мертв.
Меня внезапно обдало резким порывом откуда-то взявшегося ветра. Перед нами возникла стройная фигура Ядвиги, полы ее платья взметнулись, на миг открыв
— Лорд требует твоего присутствия, — она указала тонким пальцем на меня. Так и хотелось съязвить, что пальцем тыкать в людей неприлично. Но я сдержалась — в какой-то степени она мне нравилась, эта рыжая своенравная бестия. По крайней мере, она была верна своему мастеру, и это заслуживало уважения в наше время, когда никому нельзя доверять.
— Зачем?
— Пойди и узнай, — она снова высокомерничала.
Я глянула на Айрин, а затем на притихшую Элис Киммел. Та лежала в прежнем положении, встретившись со мной вполне осмысленным взглядом из-за густой челки. Значит, она все слышит и, тем более, понимает. Надо бы быть осторожнее, разговаривая при ней. Хорошо, что с Айрин мы говорили по-русски.
Я кивнула волчице на Элис, она все поняла без слов и кивнула в ответ, давая понять, что не будет болтать лишнего при посторонних.
— Они останутся здесь, — добавила вампирша.
— Знаю, — ответила я, поднимаясь на ноги, отряхивая плащ. Здорово, что он практически не вымок, прижатый моим мягким местом к отсыревшей земле.
Я оставила волчицу и Элис вместе с Ядвигой. Она сказала, что мне придется идти одной. Странно, почему рыжая вампирша не должна присутствовать?
Я зачем-то постучалась в трухлявую дверь под пристальным взород двоих охранников. Она тут же распахнулась от легкого прикосновения. Я разглядела Алехандро и Стила в темноте хижины. За ними Максимилиан, Казимир, Эстер и Герхард, все ждали меня. Не могли позвать сразу? Или требовалось время посекретничать?
Внутри оказалось сыро и пахло плесенью. Кое-где папоротник пророс через пол, а дикие вьюнки устремились по стенам вверх в естественном желании поскорее оплести потолок. У окна, прикрытого поломанными ставнями, притулился такой же дряхлый стол. На нем-то и разместила жрица свою ценную ношу.
Все прекрасно видели в темноте, но Казимир предпочел осветить пространство фонарем. Яркий луч упал на картонную коробку, и я шагнула через порог, в предвкушении, затаив дыхание. Мне было безумно любопытно, ради чего так рисковали Эстер и Герхард, принеся это «что-то» на встречу с вампирами и оборотнями. А также, что за приманка сможет затащить Марка на кладбище, чтобы сразиться с нашей маленькой коалицией. Ведь Элис можно использовать только как отвлекающий маневр — на наживку она не потянет. Наверняка, у Максимилиана есть какой-нибудь козырь в рукаве!
Взгляды присутствующих снова метнулись в меня. Я же смотрела на жрицу и рыцаря. Эстер осмотрела всех присутствующих и одобрительно кивнула Герхарду. Тот с благоговейной торжественностью на лице легко вскрыл картон сильными пальцами, представив нашим взорам высокий тубообразный сосуд из полупрозрачного темно-серого хрусталя. Он был искусно огранен и поблескивал в темноте, когда фонарик Казимира подсвечивал его грани. Внутри сосуда, по тонким трубочкам размером с соломинку, циркулировала черная глянцевая жидкость. Она двигалась по замкнутому кругу самостоятельно, переливаясь вязкой чернотой.