Тай-Пэн

Клавелл Джеймс

– Убирайся отсюда, чертов язычник!

Гордон Чен вздрогнул и поднял глаза. Крепкий, коренастый матрос смотрел на него горящими глазами. В руке он держал ногу молочного поросенка, от которой отрывал большие куски своими сломанными зубами.

– Катись отсюда, или я намотаю твою косичку на твою же вонючую шею!

Боцман Маккей торопливо подошел к ним и отшвырнул матроса в сторону.

– Придержи язык, Рамсей, чертово ты отродье. Не сердитесь, мистер Чен, он вполне безобидный малый.

– Да. Благодарю вас, мистер Маккей.

– Хотите перекусить? – Маккей коротким движением вонзил свой нож в цыпленка, поднял его и предложил молодому человеку.

Гордон Чен аккуратно отломил кончик крылышка, ужасаясь про себя варварским манерам боцмана.

– Спасибо.

– И это все?

– Да. Это самая вкусная часть. – Чен поклонился. – Благодарю вас еще раз. – Он отошел. Маккей направился к матросу.

– С тобой все в порядке, приятель?

– Мне следовало бы насадить на нож твое гнилое сердце. Эта обезьяна что, твоя китайская милашка?

– Говори тише, парень. Этого китайца нужно оставить в покое. Если тебе так уж хочется связываться с языческими ублюдками, вокруг полно других. Но этого не трогай, клянусь Всевышним. Он – сын Тай-Пэна, вот так-то.

– Тогда почему же он не носит этот чертов знак... или не обрежет свои чертовы волосы? – Рамсей понизил голос и осклабился: – Хе, говорят, они совсем другие, эти китайские милашки. Устроены не по-нашему.

– Не знаю. Я к этому отребью и близко не подойду. В Макао полным-полно белых девочек, на наш век хватит.

Струан рассматривал сампан, стоящий на якоре недалеко от берега. Это была небольшая лодка с уютной кабиной, устроенной из тонких пальмовых циновок, натянутых на бамбуковые дуги. Рыбак и его семья были танка, речные люди, которые всю жизнь проводили на плаву и редко, если вообще когда-либо, высаживались на берег. Струан разглядел в сампане четверых взрослых и восемь человек детей. Некоторые из ребятишек были привязаны к лодке веревкой, закрепленной у них на поясе. Это, скорее всего, сыновья, отметил он про себя. Дочерей не привязывают, потому что дочери никому не нужны.

– Как вы думаете, когда мы сможем вернуться в Макао, мистер Струан?

Он обернулся и приветливо улыбнулся Горацио.

– Надо полагать, завтра, мой мальчик. Однако, я думаю, ты понадобишься его превосходительству для еще одной встречи с Ти-сеном. Нужно будет потом перевести кое-какие документы.

– Когда состоится встреча?

– Через три дня, если не ошибаюсь.

– Если один из ваших кораблей пойдет в Макао, может быть, вы распорядитесь, чтобы он захватил мою сестру. Бедняжка Мэри уже два месяца не ступала по твердой земле.

– С радостью. – Интересно, что сделает Горацио, спросил себя Струан, когда узнает про Мэри. Сам он узнал правду о ней чуть больше трех лет назад...

Он пробирался через толпу на рынке в Макао, когда какой-то китаец вдруг сунул ему в руку клочок бумаги и тут же исчез. Это оказалась записка, написанная по-китайски. Струан показал ее Вольфгангу Мауссу.

– Здесь указано, как пройти к некоему дому, мистер Струан. И послание для вас: «Тай-Пэну «Благородного Дома» нужно получить особо важную информацию, которая может помочь его компании. Приходите тайно к боковому входу в Час Обезьяны».

– Час Обезьяны - когда это?

– Три часа пополудни.

– Где находится дом?

Вольфганг объяснил ему и добавил:

– Не ходите туда. Это ловушка, hein? Не забывайте, что за вашу голову назначена награда в сто тысяч тэйлов.

– Дом стоит не в китайских кварталах, — возразил Струан. — К тому же они не станут устраивать ловушку среди белого дня. Собери команду моего баркаса. Если я не выйду оттуда живым и невредимым через час, вы ворветесь следом и отыщете меня.

Итак, он пошел, оставив Вольфганга и вооруженных матросов в готовности немедленно прийти к нему на помощь. Нужный ему дом стоял в ряд с другими на тихой, зеленой и тенистой улочке. Струан вошел через дверь в высокой боковой стене и очутился в саду. Здесь его ждала прислужница-китаянка в аккуратных черных штанах и черном халате. Ее волосы были собраны в пучок. Она поклонилась и, приложив палец к губам, жестом пригласила его следовать за ней. Они прошли через сад, вошли в дом, поднялись по скрытой от чужих глаз лестнице и оказались в какой-то комнате. Струан шел за прислужницей настороженно, готовый в любую минуту отразить внезапное нападение.

Комната, в которой они очутились, была обставлена богато, на обшитых деревянными панелями стенах висели ковры. Кроме стола и стульев, Струан увидел еще и китайскую мебель из тика. Комната удивила его чистотой, неожиданной в таком месте; едва уловимо пахло тонкими благовониями. Единственное окно выходило в сад.

Женщина прошла к дальней стене и осторожно сняла одну из панелей обшивки. Под ней открылось крошечное отверстие. Она заглянула в него и жестом подозвала Струана, показав рукой, что ему нужно сделать то же самое. Струан слышал про старинную китайскую хитрость, когда врага обманом уговаривали приложить глаз к такому отверстию, а с другой стороны стены его поджидал человек с длинной иглой. Поэтому он держал лицо в нескольких дюймах от отверстия. Но и так он мог хорошо видеть все, что происходило в соседней комнате.

Это была спальня. Ван Чу, верховный мандарин Макао, лежал на постели, голый и жирный, и громко храпел. Мэри, тоже нагая, лежала рядом. Положив руки под голову, она смотрела в потолок.

Струан завороженно наблюдал эту картину, чувствуя, как душу его наполняет ужас Мэри томно ткнула Ван Чу в бок, ласками разбудила его, стала говорить с ним и смеяться. Струан и не подозревал, что она выучила китайский, он знал ее не лучше, чем любого другого человека в Макао – исключая ее брата. Мэри позвонила в маленький колокольчик. В спальню вошла прислужница и начала помогать мандарину одеваться. Ван Чу не мог одеваться самостоятельно, ему мешали его ногти длиной в четыре дюйма, на эти ногти, чтобы они не сломались, были надеты специальные чехольчики, украшенные драгоценными камнями. Струан отвернулся, задыхаясь от отвращения.

Внезапно из сада послышались монотонные голоса, и он осторожно выглянул в окно. Внизу собиралась охрана Ван Чу, солдаты отрезали ему единственный путь к отступлению. Прислужница знаком показала, чтобы он не беспокоился, а подождал. Она подошла к столу, налила ему чая, затем поклонилась и вышла.

Через полчаса солдаты покинули сад, и Струан увидел, как они построились на улице перед паланкином Ван Чу. Мандарину помогли усесться в паланкин, и процессия тронулась.

– Хэллоу, Тай-Пэн.