Тай-Пэн

Клавелл Джеймс

– Есть одна вещь, и я хочу, чтобы вы ее очень хорошо усвоили, – заговорил он. – Эти деньги даны мне в долг. Под мое слово. Я отвечаю за них перед Дзин-куа. Я. Не «Благородный Дом».

– Я не понимаю тебя, Дирк, – поднял голову Робб.

– Что ты сказал, отец?

Струан достал Библию.

– Сначала поклянитесь на Священном Писании, что все, что я скажу, останется нашей тайной, тайной трех человек.

– Неужели нужно клясться? – удивленно произнес Робб. – Разумеется, я и так никогда ничего не скажу.

– Так ты клянешься, Робб?

– Конечно.

Он и Кулум поклялись, коснувшись рукой Библии.

Струан положил книгу на серебряные слитки.

– Эти деньги будут использованы для спасения «Благородного Дома» только при том условии, что если кто-либо из вас станет Тай-Пэном, он согласится: во-первых, целиком посвятить нашу компанию поддержке Гонконга и торговли с Китаем; во-вторых, навсегда сделать Гонконг тем местом, где будет располагаться главная контора компании; в-третьих, принять на себя выполнение всех обещаний, данных мною Дзин-куа, и держать мое слово перед ним и его наследниками; в-четвертых, взять с преемника, которого он выберет Тай-Пэном себе на смену, клятву, что тот будет делать то же самое; и в-последних, – Струан показал рукой на Библию, – обещайте сейчас, что сколько бы лет ни просуществовал наш торговый дом, только христианин, наш родич, сможет стать его Тай-Пэном. Поклянитесь в этом на Священном Писании, так же как вы заставите поклясться на Священном Писании своего преемника в соблюдении этих условий, прежде чем передадите ему власть.

Наступило молчание. Затем Робб. хорошо зная своего брата, спросил:

– Нам известны все условия, которые поставил Дзин-куа?

– Нет.

– Каковы же остальные?

– Я назову их после того, как вы поклянетесь. Можете доверять мне или не доверять, дело ваше.

– Получается не очень-то честно.

– То, что это серебро здесь, не очень-то честно, Робб. Я не могу рисковать. Это не детская игра. И в данный момент я не думаю о вас как о своих родственниках. Ставка делается на столетие. На два столетия вперед. – В неверном свете раскачивающегося фонаря глаза Струана горели зеленым огнем. – Отныне для «Благородного Дома» время будет идти по-китайски. С вами или без вас обоих.

Воздух в трюме сгустился почти ощутимо. Робб почувствовал, как взмокли его спина и плечи. Кулум ошеломленно смотрел на своего отца.

– Что для тебя означают слова «целиком посвятить компанию поддержке Гонконга»?

– Развивать и охранять его, сделать остров постоянной базой для всех торговых операций. А торговля имеет целью открыть Китай для остального мира. Весь Китай. Он должен войти в семью народов.

– Это невозможно, – покачал головой Робб. – Невозможно!

– Что ж, может быть. Но именно этому «Благородный Дом» посвятит все свои усилия.

– Ты хочешь сказать, поможет Китаю стать мировой державой? – спросил Кулум.

– Именно.

– Это опасно! – вскричал Робб. – Это сумасшествие! На земле и без того хватает забот, чтобы помогать еще и бесчисленным толпам язычников! Они же поглотят нас, как болотная трясина. Всех нас. Всю Европу!

– Сейчас каждый четвертый человек на земле – китаец, Робб. Нам выпала редкая возможность помочь им. Обучить нашим обычаям. Британским обычаям. Дать им закон, порядок, справедливость. Христианство. Ибо рано или поздно настанет день, когда они ринутся из своих пределов – сами по себе. Я говорю, что мы должны направить их по нашему пути.

– Это невозможно. Их не переделать. Никогда. Такая попытка заранее обречена на неудачу.

– Таковы условия. Через пять месяцев ты – Тай-Пэн. В свое время Кулум придет тебе на смену – если окажется достоин.

– Господи на небесах! – взорвался Робб. – Так вот к чему ты стремился все эти годы?

– Да.

– Я всегда знал, что у тебя есть какая-то непонятная мечта, Дирк. Но это... это уже слишком. Не берусь судить, чудовищно это или удивительно. Мне просто не дано тебя понять.

– Может быть, – ответил Струан, и в голосе его зазвучал металл. – Но это условие твоего выживания, Робби, твоего и твоей семьи, и залог их будущего. Ты станешь Тай-Пэном через пять месяцев. И будешь им по крайней мере один год.

– Я уже заметил тебе однажды, что, по-моему, это еще одно неразумное решение, – горячо заговорил Робб, и лицо его исказилось. – У меня нет ни твоих знаний, ни твоей хитрости, чтобы вертеть Лонгстаффом или удерживать «Благородный Дом» на первом месте во всей этой кутерьме с войнами, перемириями, новыми войнами. Или справляться с китайцами.

– Знаю. Я знаю, на какой риск иду. Но Гонконг теперь наш. Эта война закончится так же быстро, как и предыдущая. – Струан махнул рукой в сторону серебра. – Вот это – скала, которая не скоро рассыплется по песчинкам. Отныне все будет решать торговля. А торговать ты умеешь.

– Нет, тут дело не только в торговле. Есть еще корабли, которыми нужно управлять, пираты, с которыми нужно драться. Брок, которого нужно держать в узде, и тысячи других проблем.

– За пять месяцев мы сумеем решить основные. Со всеми остальными ты справишься.

– Справлюсь ли?

– Справишься. Потому что благодаря этим деньгам, мы теперь стоим более трех миллионов. Уезжая, я заберу с собой один. И двадцать процентов прибыли пожизненно. Ты сделаешь то же самое. – Он взглянул на Кулума. – К концу твоего срока мы будем стоить десять миллионов, потому что я смогу защитить вас и «Благородный Дом» из парламента и сделаю компанию баснословно богатой. Нам больше не нужно будет полагаться на сэра Чарльза Кросса, Дональда Макдональда. Макфи, Смита, Росса и всех, кого мы поддерживаем, чтобы они отстаивали наши интересы. Я буду делать это сам. И я буду постоянно приезжать на Гонконг, так что тебе не о чем беспокоиться.

– Мне нужно лишь достаточно денег, чтобы спокойно засыпать ночью и мирно просыпаться утром, – сказал Робб. – В Шотландии. Не на Востоке. Я не хочу умереть здесь. Я уезжаю со следующим кораблем.

– Год и пять месяцев, о которых я прошу, это не много.

– Это требование, Дирк, а не просьба.

– Я тебя ни к чему не принуждаю. Месяц назад, Робб, ты был готов принять пятьдесят тысяч и удалиться на покой. Прекрасно. Это предложение остается в силе. Если же ты хочешь получить то, что по праву принадлежит тебе, – более миллиона фунтов, – ты получишь их не позже, чем через два года. – Струан повернулся к Кулуму: – От тебя, парень, мне нужно два года твоей жизни, Если ты станешь Тай-Пэном – еще три года. Всего – пять лет.