Тайбола
Шрифт:
Как был с ружьем в руках, так и выскочил Алексей на крыльцо. И увидел поверженного волка. А от соседнего дома бежал довольный собой Степан.
«Не успел вспугнуть тебя… — виновато склонился над мертвым зверем охотник. — Опередил меня Степан… И до чего дошлый мужик, зараза!..».
Из ближайших изб, услыша выстрел, выбежали сонные люди. Окружив соседа, они наперебой принялись хвалить его:
— Ай да Алексей Геннадьевич!
— Ухлопать такого неуловимого зверя у себя на крыльце не каждому охотнику удастся!
— Да погодите вы, мужики! — остановил их Алексей. — Волка-то убил не я, а Степан…
И сразу все
— Да это волчище! Килограммов семьдесят потянет, не меньше. А пасть-то какая клыкастая! Я ведь не одну ночь глаз не смыкал, как услышал про волков на гумне. Чувствовал — зайдет Тайбола домой. И все ждал и следил за домом. А как увидел зверя на крыльце, то грешным делом на Тайболу и подумал. Сверху-то вдоль спины у нее тоже черная полоса тянется.
Алексей еле сдерживался, слушая ошалевшего от свалившегося на него счастья Степана. Тот, наверно, еще долго упивался бы своей победой, если бы неожиданно не раздался скорбный, жалобный вой Тайболы с повети.
Степан вздрогнул, побледнел и, ухвативши за хвост свою добычу, потащил ее к дому.
Моментом разошлись по избам и остальные сельчане.
Глава 11
Одиночество
Три дня Тайбола выла и отказывалась от пищи, отчего еще больше отощала. Когда хозяин наливал еду в корытце, Тайбола подходила к нему, гремя цепочкой, но к пище не притрагивалась. Понюхает и, как бы извиняясь, вильнет хвостом…
Алексей осунулся, тяжело переживая случившееся. Целые дни проводил на повети, успокаивая Тайболу. Наконец решился снять с нее цепь, предупредив сельчан:
— Если у кого поднимется рука на собаку, пусть никогда не входит в мой дом.
Стояла кислая погода, таял снег, когда Тайбола впервые вышла на улицу. Однако она безошибочно восстановила события той ночи, дойдя до дома возчика Степана. Шерсть на загривке у нее поднялась, взъерошилась, собака угрожающе заворчала, обнажив клыки.
Потом она пробежалась по деревне, переполошила всех лаек и кинулась в лес. Распластавшись в беге, Тайбола ошалело мчалась, не разбирая местности, не выбирая троп. Она пересекла две лесовозные дороги, потом на махах перешла посадку сосняка, свернула вдоль вырубленной делянки, обогнула болото. Позади остался десяток километров пути, но собака не чувствовала усталости.
Весеннее солнце пригревало землю, и то тут, то там гулко падали с ветвей подтаявшие тяжелые комья снега. Тайбола едва успевала отскакивать, когда увесистая снежная шапка падала вблизи, грозя накрыть собаку.
Она скользила сквозь заросли, не сбавляя темпа, словно надеясь, что вот-вот между деревьями замелькают зеленые огоньки глаз и покажется голова ее гривастого друга и с ним — вся стая. С шумом поднялся глухарь, но Тайбола не обратила на него ни малейшего внимания. Не сделала она движения и в сторону зайца, что выскочил с лежки из кустика в нескольких метрах от нее.
Тайболу привлек след крупного зверя. Дрожащими ноздрями втягивая воздух, она пустилась вдогонку и вскоре настигла росомаху. Раньше, когда Тайбола охотилась с хозяином, такая встреча
У внушительных размеров росомахи маленькие черные глазки вспыхнули злобой. Ее небольшие косолапые и когтистые лапы пританцовывали от возбуждения, словно она стояла на горячих углях. Пышный, толстый и довольно длинный по сравнению с медвежьим хвост поворачивался в такт лапам.
Неожиданно росомаха опрокинулась на спину и, работая лопатками, принялась довольно ловко ездить по снегу, сдирая целые пласты линявшей клочковатой и грязной шерсти. Тайбола уже изготовилась к последнему прыжку: напряженное тело припало к земле, лапы будто сжатые пружины, голова ниже плеч. Однако непонятное поведение зверя вызвало ее недоумение: сдается ли росомаха на милость победителя или манит напасть? Гордость не позволяла Тайболе нападать на поверженных, а голод толкал к действию. Но тут больно толкнулось в брюхе, и материнский инстинкт заставил ее впервые отступить от схватки.
Увидя побежавшего прочь противника, росомаха мигом вскочила, обнажив острые зубы. Она была не прочь и сама закусить собакой. Но где ей догнать наметом уходившую Тайболу.
Опомнилась собака в знакомом лесу: сюда в чащу загнали они с ее верным другом-волком старого безрогого лося и долго потом пировали у туши. Вот куда ее принесли быстрые сильные лапы! Пошатываясь от усталости, обошла Тайбола место бывшего пиршества, надеясь найти хоть какие-нибудь остатки. Но безуспешно.
Заметив мелко исхоженные мышиные тропки на снегу, попыталась мышковать. Услышит писк под снегом — прыжок и добыча в зубах. Но две маленькие мышки только еще больше разожгли аппетит.
Новый толчок в брюхе опять напомнил о материнстве, заставил позаботиться о прибежище. И собака с остервенением принялась рыть логово под наклонившейся старой елью.
Промерзшая за долгую студеную зиму земля с трудом поддавалась когтям и клыкам, по Тайбола, повизгивая от напряжения, продолжала пробиваться вглубь, пока не уперлась в толстый корень ели. И тогда сырая, перемазавшаяся те глине и голодная вышла она из логова, села и, запрокинув голову, завыла.
В протяжном тоскливом вое Тайбола жаловалась на свое одиночество. Но как ни прислушивалась, ответа не последовало. А в логове ее всю ночь донимали кошмары. И сникшей собаке неуютно стало в лесу, захотелось к человеческому жилью и хозяйской ласке.
Через день Тайбола вернулась домой, «Это уже навсегда!» — обрадовался охотник.
Глава 12
Месть
Полюбила Тайбола лежать под крыльцом, почти все время проводила там. Собака стала какая-то другая: прежде веселая, неутомимая, любительница поиграть и порезвиться, теперь она стала флегматичной. Полнела не по дням, а по часам, волоча отяжелевшее брюхо чуть ли не по земле. Выйдя на солнышко, Тайбола старательно вылизывала себя, не отвечая даже на ласковый зов Гришутки.