Тайфун Дубровского
Шрифт:
Этот грубый жест разбивает наваждение вдребезги, и я начинаю отчаянно сопротивляться, вырываться из объятий. Сейчас я отвратительна сама себе, не понимаю, как могла так низко пасть, допустить поцелуи незнакомца и хуже того, реагировать на них, упиваться ими, желать… Нет, этого просто не может быть! Какой-то гипноз, дурман, что он сделал со мной? Этот мужчина считает меня продажной, играющей роль актрисой… Да даже если бы и не так — не в моих правилах целоваться с первым встречным, который раздел меня практически силой, наговорил гадостей, унизил… Я противна сама себе, а его — ненавижу всей душой и это помогает, придает сил для борьбы с человеком в разы сильнее.
Извиваюсь в его объятиях, набираю побольше воздуха в легкие чтобы закричать, позвать на помощь. Теперь я уже не особо верю что Карл поможет — скорее всего он заодно с этим громилой… Но я не собираюсь сдаваться и позволять ему…
Но мое сопротивление, кажется, лишь сильнее распаляет бородатого, его рука тянется к последнему клочку одежды — трусикам, он наклоняет голову и начинает покрывать мою грудь поцелуями. Я вырываюсь, кричу, сама не понимаю, что. Но его рот снова находит мои губы, этот поцелуй настолько неистов и полон желания, какого-то мрачного, отчаянного, что замираю. Все тело словно разряд тока прошибает. Что происходит? Я должна испытывать отвращение, тогда почему все мое существо охватывает бесконечное блаженство? Как это может быть?
Идиотка, кретинка последняя — ругаю себя. Оттолкни его, залепи пощечину! Пусть он в сто крат сильнее и не вырваться, но нельзя позволять ему вести себя со мой как с проституткой!
И снова борьба, из последних сил отталкиваю, царапаюсь, сердце бьется как паровой молот, всхлипываю, умоляю остановиться. Кажется, у меня началась истерика, потому что не понимаю смысла собственных слов — то ли это угрозы, то ли мольбы, то ли бессвязный поток сознания…
И тут позади, откуда-то доносится женский голос, полный изумления:
— Владимир?
Громила моментально отпускает меня и оборачивается, закрывая своей богатырской фигурой обзор. Открываю рот чтобы закричать, позвать на помощь. Понимаю, что это, возможно, последний шанс… Но все темнеет перед глазами и я падаю на пол, погрузившись в темноту.
Лицо ласкают горячие солнечные лучи, я словно парю на облаке, мягком и пушистом. Открываю глаза и в первую минуту не соображаю, где нахожусь. Огромная, королевских размеров постель. Явно дорогое шелковое белье. Роскошно обставленная комната. Но никак не могу понять, что я, Мария Владимировна Морошкина, делаю в этом дворце… Стоп. Или замке? Точно! Замок Отшельника. И раздевший меня донага тип. Напугавший до самого настоящего обморока. Ничего себе меня вырубило! На всю ночь… И что… было? Эта мысль настолько ужасна, что коротко вскрикнув, начинаю выбираться из огромного невесомого одеяла, действительно похожего на пушистое облако.
Бормочу под нос проклятия и ругательства, скатываюсь с постели и тут первое что понимаю — на мне нет одежды, кроме трусов. Впрочем, откуда ей взяться, если проклятый маньяк-отшельник сорвал ее с меня? Краснею от этой мысли. И тут замечаю, что нахожусь в комнате не одна! В горле застревает крик… Едва удерживаюсь на ногах, увидев картину — возле окна, заливаемого светом, в большом старинном, очень красивом кресле, сидит старушка и вяжет. В этот момент она оборачивается, и мы встречаемся взглядами. Прыгаю обратно в постель и натягиваю одеяло до самого носа. В моей голове мелькают самые разные мысли. Что-то неприятное, пугающее есть в этой старушке со спицами. Напоминает какую-то сказку, вот только паникующий мозг не может вспомнить какую. Точно, сказка про веретено! Злая колдунья, обернувшаяся старухой, уколола бедную принцессу… Мой уставший и запуганный событиями мозг не взял во внимание, что спицы и веретено — вещи разные.
— Проснулась, деточка! — радостно восклицает старушка. И мне становится стыдно за свои мысли о злой ведьме. Но в то же время в глубине души я все еще опасаюсь подвоха…
— Да, спасибо за гостеприимство, — отвечаю максимально вежливо. — Но мне пора. Я домой хочу.
— Конечно, деточка, — восклицает старушка. — Ты только не волнуйся… Все уладим…
— Не могли бы вы… в таком случае, вернуть мне мою одежду? — спрашиваю осторожно.
— Конечно! Она в шкафу. Ты только не волнуйся, ладно?
Да что она как попугай-то заладила? И как она думает мне не волноваться? Если я голая в чужой постели лежу. В шкафу? Отлично? Быстро одеваюсь и текать на выход… Вот только знаю ли, где выход? Нет… даже не представляю. И старушенция сидит со своими спицами как приклеенная. Она что, думает я голая через всю комнату к шкафу перед ней пробегусь? Может она тоже извращенка, как ее внук, или кто он ей там? В результате в комнате вновь виснет пауза.
— Я понимаю твое состояние, — первой нарушает молчание старушка.
— Правда? Были на моем месте? — не удерживаюсь от колкости.
— Что ты, бог миловал.
— Надо было лучше внука воспитывать, — бурчу под нос.
— Ой, ты меня за графиню приняла? — неожиданно начинает хихикать старушка. — Нет, милая, я не владелица этого роскошества. Всего лишь экономка.
Мне почему-то легче стало от этого признания. Что женщина не из знати, и что не родственница психу. Сразу смотрю по-другому и даже готова доверять, пусть и совсем немного.
— Мне ужасно неловко просить… но не могли бы вы подать мне мои вещи? — прошу женщину.
— Конечно, милая. — Резво вскочив, старушка направляется к шкафу, что-то там рассматривает несколько минут, а потом подает мне мою одежду, аккуратно развешенную на вешалке. Да еще и выстиранную и выглаженную. Прямо курорт «он инклюзив», впрочем, ни разу не была на подобном и вряд ли, после таких событий, вообще отправлюсь в отпуск когда-нибудь.
— Огромное спасибо. А теперь, вы не могли бы выйти? Неловко одеваться при посторонних.
Кивнув, женщина выходит, а я быстро напяливаю желтые лосины и тунику цвета фуксии, в которых приехала сюда. Затем выглядываю за дверь.
Никого. Старушка как испарилась. И что мне делать? Бродить по дому где можно за любым углом наткнуться на маньяка — как-то не хочется. Не представляю как найти выход из этого ДУРдома, где обитают графини и ненормальные бородачи-насильники. Но понимаю — другого варианта нет, никто не спасет, рассчитывать не на кого, надо выбираться, как бы ни было страшно.
Какое-то время брожу по коридорам как привидение, выглядываю в окна, пытаясь понять где дверь наружу. И вот, наконец, нахожу спасительный выход. Выбегаю во двор — невероятное везение, тут тоже никого. Ни злых собак, ни охраны. Это место кажется полностью необитаемым. Несусь вниз по знакомым ступенькам, думая только о том, чтобы мне так же повезло с воротами. Ничего больше не прошу у Бога — только этого. Но везение закончилось — у высоких кованых черных ворот со шпилями — стоит высокий, грузный охранник. Черный ежик волос, серьезное выражение лица, строгий костюм… Но я все равно должна попытать удачу. Подбегаю к мужчине.