Таймдайвер
Шрифт:
– Значит, вы и есть те чужаки, что приехали к герцогу?
– Да, это мы и есть, - ответил Николай.
Семен только кивнул в знак согласия. Жак тоже кивнул, словно ответ Николая для него все объяснял и никаких неясностей больше не осталось. Несколько минут сидели молча, потягивая слегка терпкое вино, потом Жак снова то ли спросил, то ли констатировал факт:
– Вы будете помогать герцогу?
– Мы, вроде бы, именно за этим сюда и прибыли, - снова ответил Николай.
– Надеемся, что сможем оказаться полезными вашему герцогу, - подтвердил Семен.
– Хорошо бы, чтобы удалось наконец-то прижать эту скотину – епископа. – Жак хватил в
– А вам тут тоже достается? – Спросил Бобов. – А я думал, он только на герцога нападает время от времени и все.
– Ага, как же... – усмехнулся кузнец, - С герцогом у него более-менее открытая вражда, а через нас он ему пакостит по-мелкому. Урожай жжет, людей ворует. Хочет всеми правдами и неправдами сжить его с этого места.
– Людей ворует? – Переспросил Семен.
Жак медленно кивнул.
– И хорошо еще, если только ворует. Моей жене, вот, меньше повезло. – Он тяжело вздохнул.
– Пять лет назад это случилось. Дома меня тогда не оказалось. Вернулся только под вечер. Люди епископа в тот день набег на наш город устроили. Герцога с отрядом тоже не было, они этим и воспользовались. Иначе бы ни за что не посмели. Все как обычно, в общем, посевы подпалили, в городе шороху навели. Но так, больше для куражу. Все, кто успел, по домам попрятались. В дома-то они сунуться побоялись, а вот кого на улице ловили, били сильно.
Жак немного помолчал, сделал глоток из кубка и продолжил, грустно глядя прямо перед собой, как бы никого не замечая. Снова создалось впечатление, что говорит он сам себе. А может так оно и было, и он просто пробирается по улочкам памяти, снова повторяя уже пройденный путь.
– Мой дом-то на отшибе стоит, сами видели. Вломились туда двое. Узнав, что меня дома нет. Жену мою они сильно избили, изнасиловали, а после этого и убили. Сынишку она успела спрятать, он потом в город сбежал и там укрылся. А я, когда вернулся, нашел жену посреди комнаты с перерезанным горлом.
Кузнец снова замолчал. Взгляд его стал отстраненным, он мысленно вернулся на пять лет назад, снова переживая постигшее его тогда горе. Но через минуту он продолжил свой рассказ.
– Нож они там оставили. Я их обоих по этому ножу и нашел. Притащил сюда, в кузницу, и обоих вот в этой печи сжег... Живьем... – Жак глубоко вздохнул. – Да что толку-то, жену этим не воротишь.
Все это Жак рассказывал тихим спокойным голосом, почти без эмоций. Наверное именно от обыденности, с какой кузнец поведал им о тех страшных событиях, и Семену, и Николаю стало как-то не по себе. Но ни у одного, ни у другого даже мысли не возникло осуждать Жака. Никто ведь не знает на что способен, пока его не коснулось настоящее горе. Тогда и самый мирный очкарик способен превратиться в страшного зверя. А кузнец под категорию «очкарик» ну никак не подходил. Для него бы скорее подошло определение спящего в своей берлоге медведя и не досаждающего никому, пока его к этому не вынудят. Ну, а уж коли вынудили, пеняйте сами на себя.
– Вот так-то, - снова проговорил Жак, - так что, у меня к епископу и его людям свои счеты. Буду рад, если смогу быть чем-то вам полезен.
– Спасибо, - сказал Семен, - мы скажем об этом Готфриду, но пока и сами не знаем, что нам предстоит делать. Наш товарищ как раз сейчас с ним, и они вместе думают, что предпринять.
Кузнец снова наполнил бокалы вином из кувшина:
– Да, - обратился он к Семену, - а как вы там, на площади, проделали свой фокус? Он ведь застыл, словно статуя, руку даю на отсечение. Будто из камня вытесанный, только глаза бегают.
– Ага, - подхватил Николай, - классно ты его. Я такое раньше только в кино видел.
– Да ладно вам, - смутился Семен, - я и сам не разобрался, как все произошло. Просто вдруг понял, куда нужно его ткнуть, чтобы обездвижить. Даже нет, не понял, я точно знал это. Так, как будто знал всегда... Странно. В принципе, это обычная акупрессура. На теле человека ведь много различных точек. Нажав на какие-то из них, можно облегчить боль или причинить ее. Вылечить или убить. Как врач я, разумеется, читал об этом, но никогда серьезно подобным не занимался. А тут вдруг оказалось, что я все отлично знаю, как будто только и делал всю жизнь, что в этом практиковался. Как тогда, с растениями, я ведь до того, как их увидел, и понятия не имел практически ни об одном из них.
– Здорово, - потер руки Бобов – Это то, о чем рассказывал Сергей. Интересно, а я чего-нибудь такого дождусь или нет? Вот, блин, всегда так. Как что-нибудь интересное, так без меня...
– Ой, не прибедняйся, - махнул рукой Семен, - куда же мы без тебя денемся.
23
Готфрид с Сергеем в сопровождении пяти воинов герцога отправились в путь рано утром. Солнце только-только начало освещать верхушки деревьев, когда они уже потеряли замок из вида, направляясь в сторону крепости епископа, чтобы Сергей мог вблизи посмотреть на это укрепление. Дорога должна была занять у них часов пять в одну сторону, как понял Сергей из объяснений Готфрида, и они намеревались вернуться к ночи обратно.
Накануне Сергей весь вечер слушал рассказы Николая и Семена. Вернее, говорил в основном Бобов. Делал он это как всегда эмоционально, размахивая руками и бегая из одного угла комнаты в другой. Он все передавал в ролях, что, надо сказать, ему неплохо удавалось. Семен лишь изредка вставлял несколько слов в рассказ Николая, уточняя что-нибудь, так как Бобов имел обыкновение все несколько преувеличивать.
Троицу, что отметилась вчера в стычке с Николем и Семеном, благополучно доставили в замок и посадили в холодный погреб, чтобы слегка поостыли. Было решено, что их судьбой Готфрид займется по возвращении из поездки к владениям епископа. Все трое были просто потрясены случившимся и до конца так еще и не отошли. Разве что Рик уже не стонал, а молча лежал на тюфяке в углу. Ходить он уже мог, хотя при каждом шаге и кривился от боли. Он постоянно цедил сквозь зубы проклятия, грозя своим обидчикам всеми возможными карами, кипя от бессилия.
Николай же с Семеном решили, что и этот день проведут в городе и с Сергеем не поехали. Семен хотел еще раз наведаться к знахарке, так странно появившейся и не менее удивительно исчезнувшей. Николай же нашел благодарных зрителей в лице мальчишек, которых они видели накануне у дома кузнеца. Когда друзья покидали его дом, мальчишки занимались тем, что пускали вырезанные в форме корабликов кусочки коры по небольшому ручью, впадавшему в реку. Буквально за несколько минут Николаю удалось превратить неуклюжие кусочки дерева во фрегаты и каравеллы с парусами и каким-то подобием снастей. Мальчишки смотрели на это превращение, как завороженные. А у Николая так ловко и быстро все получалось, что он и сам удивлялся. Он так и провозился с детьми почти до самого вечера, делая небольшие поделки из дерева и обучая мальчишек некоторым простым приемам работы с ним, от чего поднялся в их глазах на недосягаемую высоту.