Тайна бильярдного шара. До и после Шерлока Холмса [сборник]
Шрифт:
После этих слов они ушли, и вскоре их шаги стихли во мраке ночи. Я поднялся, словно во сне, и медленно понес ведро обратно в пещеру. Там я рухнул на стул и бессильно уронил голову на руки, раздираемый противоречивыми чувствами. Значит, она осталась верна мне. Значит, она никогда не была помолвлена с моим соперником. И тем не менее над ней, словно некое проклятие, продолжал довлеть давний запрет отца. Я не приблизился к ней ни на шаг. Но чего только стоит весь этот заговор, о котором я узнал по чистой случайности! Этот дьявольский сговор между меркантильным папашей и беспринципным ухажером! Должен ли я, способен ли я допустить, чтобы они сообща —
В то же мгновение мне пришла в голову мысль, что я смогу увезти ее от них, дабы поговорить с ней с глазу на глаз и все ей объяснить в более-менее спокойной обстановке, без какого-либо постороннего вмешательства. Подобный план мог придумать только человек с очень импульсивным характером. Я знал, что если она по какой-то причине покинет остров, второй такой возможности мне не представится. Осуществить задуманное мной можно было только одним способом, и я твердо решил, что поступлю именно так.
Всю ночь я ходил взад-вперед по пещере, обдумывая мельчайшие детали. Я бы начал действовать сразу же, не дожидаясь рассвета, но ночь выдалась исключительно темной, и все небо заволокло тучами. Никогда еще время не тянулось так томительно долго. Наконец, на горизонте показалась сероватая полоска зари. Я сунул в карман складной нож и все остававшиеся у меня деньги. Затем я крадучись спустился на берег на значительном расстоянии от спавшего лагеря и поплыл к яхте. Трап, по которому Люси вечером поднялась на судно, оказался не убранным, так что по нему я взобрался на борт. Двигаясь как можно тише, чтобы не разбудить ее, я немного распустил один из парусов, чтобы он мог набрать ветер, а затем, добравшись до носа, я перерезал толстый якорный канат. С минуту яхта дрейфовала, затем стала слушаться руля, парус забрал ветер, и мы медленно двинулись в сторону Атлантического океана.
Прошу понять меня правильно. Я никоим образом не хотел с помощью силы ни изменить симпатии или антипатии молодой леди, ни заставить ее нарушить клятву, данную отцу. Для этого я слишком уважал свои принципы. Моей единственной целью являлось обрести возможность откровенно поговорить с ней, вполне вероятно, что в последний раз. Если бы я не знал, основываясь на словах ее ухажера, что она все еще любит меня, я бы отрубил себе правую руку с той же решимостью, с какой перерезал канат. Как бы то ни было, если бы мне удалось уговорить ее стать моей женой, мы смогли бы доплыть до Ирландии или вернуться в Обан, где обвенчались бы без церковного оглашения, прежде чем оставшиеся на Ардвоу сумели бы добраться до большой земли. Если же, с другой стороны, она бы раз и навсегда отказалась от меня, я бы исполнил свой долг и привел «Евангелину» обратно на остров, после чего стойко понес бы любое наказание, сколь бы суровым оно ни оказалось. Некоторые обвиняли меня в том, что благодаря именно моей персоне дама очутилась в столь компрометирующем ее положении. Но прежде чем судить, они должны поставить себя на мое место, когда выпадает единственная возможность сделать свою жизнь счастливой и осуществление этой возможности требует безотлагательных действий и быстрых решений. Моя дикая и примитивная жизнь на острове могли также в какой-то степени притупить во мне чувство уважения ко всевозможным условностям цивилизации.
Когда яхта медленно плыла в открытое море, я услышал, как вдали раздались громкие крики, и увидел Форестера, Шоулфилда и двух матросов, неистово метавшихся по берегу. Я изо всех сил старался остаться незамеченным. Чуть позже Шоулфилд и один из моряков ринулись в воду, но, проплыв совсем немного, безнадежно отстали, поскольку ветер крепчал, и даже на слегка распущенном парусе мы давали не меньше пяти узлов. Все это время мисс Форестер спала мирным сном и не ведала о том, что яхта вышла в море, потому что качка была незначительной, как если бы судно стояло на якоре.
Стоянка располагалась в южной части острова, и когда ветер установился, мы двинулись прямо в Атлантический океан. Я пока не ставил никаких парусов, потому что это сразу бы заметили с берега. Мне хотелось создать у них впечатление, что яхта случайно сорвалась с якоря и начала дрейфовать сама по себе, поскольку тогда, когда им удастся связаться с большой землей, они бы пошли по ложному следу. Однако спустя три часа, когда остров превратился в маленькую точку на горизонте, я поднял грот и кливер.
Я усердно подтягивал фалы, когда мисс Форестер в своем морском костюме вышла из каюты и поднялась на палубу. Я никогда не забуду выражения полнейшего изумления на ее прекрасном лице, когда она поняла, что находится в открытом море, да еще с таким диковатого вида спутником. Сперва она посмотрела на меня с ужасом и удивлением. И вправду, я со своими отросшими волосами, бородой и рваной одеждой не внушал особого доверия.
Не успел я открыть рот, чтобы сказать ей хоть слово, как она узнала меня и, кажется, начала понимать, что же произошло.
— Мистер Гиббс! — вскрикнула она — Джек, что ты наделал?! Ты увез меня с Ардвоу! Сейчас же верни меня обратно! Что станется с моим бедным отцом?
— Ничего ему не сделается, — ответил я. — Не так уж он о тебе и беспокоится и вряд ли станет возражать, чтобы немножко от тебя отдохнуть.
Некоторое время она молчала, прислонившись к перилам сходного трапа, стараясь собраться с мыслями.
— Ничего не понимаю, — произнесла она наконец. — Как ты здесь оказался и почему мы в море? Чего ты хочешь, Джек? Что ты думаешь делать дальше?
— Цель у меня одна, — начал я дрожащим голосом, приближаясь к ней, — Я хотел получить возможность поговорить с тобой наедине, без свидетелей. От этого зависит моя жизнь. Вот почему я так поступил. Я всего лишь прошу тебя ответить на один-два вопроса и обещаю сделать все так, как ты пожелаешь. Хорошо?
— Да, — несмело сказала она. — Хорошо.
Она смотрела себе под ноги, чтобы не встретиться со мной взглядом.
— Ты любишь этого Шоулфилда? — спросил я.
— Нет, — твердо ответила она.
— Ты когда-нибудь выйдешь за него?
— Послушай, Люси, — проговорил я, — умоляю тебя, ответь мне честно, без опаски, поскольку от этого зависит счастье нас обоих. Ты все еще любишь меня?
Она промолчала, но когда подняла голову, я прочел ответ в ее глазах. Мое сердце переполнилось радостью.
— Тогда, ангел мой, — воскликнул я, взяв ее за ладонь, — если мы любим друг друга, кто может стать между нами? Кто осмелится разлучить нас?