Тайна бильярдного шара. До и после Шерлока Холмса [сборник]
Шрифт:
— Прекрасно! Смело сказано! — отозвались голоса стоявших у стола.
— Однако не пейте так много, — предостерег Кашэ. — Не то зашатаетесь.
— Боюсь, что наш бравый офицер и так уже нетвердо стоит на ногах, — заметил Лаблас.
— Никоим образом, мсье, — возразил лейтенант. — Моя рука так же тверда, как и ваша.
— Никто в Париже не сравнится со мной по меткости и твердости руки, — парировал Лаблас. — Лакур из вашего полка имел возможность в этом убедиться. Кашэ, вы ведь были со мной, когда в Венсенне я отстрелил
Лаблас почти не целился. Он нажал курок, раздался выстрел, в противоположном конце комнаты вспыхнуло пламя — пуля попала в ружейный патрон, и он разлетелся вдребезги, усыпав пол кусочками картона и дымящихся пыжей.
— Не думаю, что вы и дальше станете утверждать, что ваша рука столь же тверда, сколь и моя, — добавил Лаблас, взглянув на молодого офицера и водворяя оружие на место.
— Прекрасный выстрел, мсье, — признался лейтенант.
— Да хватит, наконец, палить! — вскричал Гросье, встряхнув коробку с игральными костями. — Если хотите взять реванш, лейтенант, прошу вас!
Снова зашуршали купюры и зазвенели монеты, а приглушенный говор свидетельствовал о том, что все внимание было приковано к столу. Лаблас сам не играл, он словно бы парил над зеленым сукном подобно некоему злому духу. На его губах играла язвительная усмешка, а холодный взгляд ни на мгновение не упускал человека, который одновременно был его гостем и его жертвой.
Бедняга! Неудивительно, что он проигрался, когда все слаженно играли против него. Охваченный отчаянием, он резко отодвинул стул от стола.
— Все тщетно! — воскликнул он. — Сама судьба против меня! Однако, господа, — умоляюще добавил он, — если я завтра достану денег, пусть немного, вы не откажетесь сыграть со мной по тем же ставкам, вы дадите мне шанс?
— Мы будем играть, пока у вас в карманах есть хоть что-то! — цинично расхохотался Тюрвиль.
От охватившего его волнения лицо молодого офицера пошло красными пятнами. Он сидел несколько в стороне от остальных, и их разговор доносился до него, словно сквозь сон. Все его существо твердило ему, что он стал жертвой обмана, но, как бы он того ни желал, у него не было ни единого доказательства.
— Всем вина, — сказал Гросье. — Лаблас, где вы пропадали до часу ночи?
Тот обнажил в улыбке белые зубы.
— Старая история? — поинтересовался Тюрвиль.
— Ха! Как бы она не превратилась в застарелую! — продолжал Гросье. — Без изменений и поворотов история превращается в нудную канитель. Все интрижки похожи друг на друга как две капли воды, и каждая увенчивается успехом.
— Все победы достаются слишком легко, — согласился Кашэ.
— Обещаю, что за эту победу придется побороться, — сказал Лаблас. — За этой пташкой стоит поохотиться всерьез, поскольку она прекрасна, как ангел, и за ней строго присматривают. Сторожем у нее — братец почти двух метров росту, так что острые ощущения обеспечены.
— Вы уже пробовали к ней подступиться? — спросил Кашэ.
— Еще нет, хотя я провел детальную рекогносцировку, — ответил опытный распутник. — Боюсь, придется действовать силой, для этого понадобится мужество и максимум такта.
— Кто эта девушка, Лаблас? — спросил Тюрвиль.
— Отвечать не буду.
— Ну же, скажите, кто она?
— Иногда любопытство граничит с наглостью, — произнес Лаблас, бросив недобрый взгляд на своего собрата-актера. — Постарайтесь держаться в рамках и не переходите границ дозволенного, поскольку я не терплю фамильярности.
Тюрвиль был не робкого десятка, но он опустил глаза, предпочитая не связываться с искусным и опытным дуэлянтом.
Наступило неловкое молчание, после чего Лаблас протянул ему руку и сказал:
— Ну хорошо, Тюрвиль, простите меня, и давайте забудем об этом. Я и вправду не хотел вас обидеть, но вы же знаете мой вздорный характер. Так что покончим с этим. В конце концов, не вижу причины, почему бы не назвать имя девушки. Возможно, мне понадобится ваша помощь. В любом случае, весьма надеюсь, что вы, как люди чести, не станете мешать исполнению моих планов. Не думаю, что она вам знакома. Зовут ее Роуз Латур, а живет она на улице Бертран.
— Как, сестра Генри Латура?! — воскликнул Гросье.
— Да, именно так. Вы его знаете?
— Знаю? Да он играет Лаэрта в вашем «Гамлете» в понедельник вечером!
— Черт подери, неужели.
— Да, старик Ламбертен вчера вечером дал ему ангажемент. Это усложняет дело! А парень он хороший, что ни говори.
— Не вижу, как это сможет повлиять на мои намерения относительно его сестры.
— Я тоже знаю эту девицу — она столь же добродетельна, сколь и красива. Здесь у вас ничего не выйдет, Лаблас. Она — ангел, сошедший на землю, а с ее братом лучше не связываться.
— Дорогой мой, — произнес Лаблас, — неужели вы не видите, что каждое ваше слово еще более укрепляет меня в моем решении? Вы только что сказали, что интрижки страдают однообразием. Это; похищение добавит новизны и острых ощущений.
— Ничего у вас не получится, — заявил Гросье.
— Наоборот, все увенчается успехом.
— Голову даю на отсечение, что вы потерпите неудачу.
— Если бы вы дали «на отсечение» десять тысяч франков, это было; бы куда как кстати. Ну что, хотите пари? Я заявляю, что в течениеj двадцати четырех часов я увезу эту маленькую пуританку.