Тайна Богов
Шрифт:
Так, словно после того как меня судили боги Олимпа, я предстал на суд своего народа.
– Я здесь, я вернулся и готов говорить с вами, – объявляю я.
Мое возвращение из гроба, из-под земли преображает мой народ. Деревянные лица становятся человеческими. Я даже узнаю нескольких вождей людей-дельфинов: первую старую женщину, плававшую с дельфинами, толстого медиума, бежавшего на корабле, увозившем людей-дельфинов к Островам Спокойствия, Просвещенного, Связующего, Утописта, Аналитика.
– Бог, бог, почему
– Я не покидал вас. Я старался как мог, стараясь оставить вам свободу выбора. Другие боги оказались лучше меня. Вы видите и понимаете это.
– Почему ты не вооружил нас, чтобы мы могли защититься от наших гонителей? – спрашивает очень худой человек, отделившись от группы выживших после репрессий Чистильщика.
– Насилием нельзя победить насилие.
– Но и отказом от насилия его тоже не победишь, – отвечает мне смертный. – Если все, что ты можешь нам предложить – это покорно идти на бойню, то у нашей культуры нет никаких шансов выжить.
– Существуют промежуточные варианты между «идти на бойню» и «чинить насилие».
– Бежать? – спрашивает женщина, волосы которой заплетены в косу, уложенную вокруг головы.
– Путешествовать, изобретать новые способы мыслить.
– Наши «новые способы мыслить», как ты это называешь, были отняты у нас нашими гонителями, искажены и обращены против нас, – добавляет Просвещенный. – Всю светлую энергию, которую мы производим, наши враги превращают в темную энергию.
– Мы изобретаем молоток, – поясняет Утопист, – и думаем, что он нужен для того, чтобы забивать гвозди, строить жилье. Мы даем человечеству молоток, а оно начинает крушить им черепа.
– И наши – в первую очередь, – добавляет высокий нескладный человек, напоминавший птицу.
– Это совершенно понятно! Ведь мы знаем, зачем на самом деле нужен молоток, а они хотят, чтобы все об этом забыли, – объясняет какой-то старик.
– Они крадут наши идеи и убивают нас, чтобы мы не могли обвинить их в краже, – говорит женщина с косой.
Гневный шепот пробегает в толпе людей-дельфинов.
Они забыли, кто я. Они говорят со мной так, словно я один из них.
– Я не могу отвечать за то, что другие народы одержимы стремлением все уничтожать, – сварливо отвечаю я.
– Ты отвечаешь за нас, как отец – за своих детей. Ты плохо воспитал нас. Ты дал нам неправильные ценности, – отвечает священник в сутане.
– Я дал вам искусство, науку, мудрость…
– Которые совершенно бессильны перед лицом агрессии, глупости, ненависти, – отвечает мне женщина с косой.
Остальные поддерживают ее.
– Я скорее умру, как святой, чем буду жить, как мерзавец, – говорит Связующий.
– Но не я! – возражает ему женщина с косой. – Мертвый всегда в проигрыше. Пока есть жизнь, есть надежда. Если мы умрем, все пропало. Культура жертвенности – культура вырождения.
– Тем более если наш бог предлагает нам принести себя в жертву не только ради нашего народа, но ради всего человечества! – добавляет Аналитик.
В толпе, явившейся на мои похороны, разгораются жаркие споры. Я и забыл, что у моих людей-дельфинов настолько развито критическое мировоззрение. Они спорят всегда и обо всем. Достаточно, чтобы кто-то высказал одну точку зрения, как тут же найдется другой, чтобы оспорить ее. Из чисто спортивного интереса.
Пользуясь тем, что во сне я мог делать что хочу, я слезаю с катафалка и становлюсь двух, трех метров в высоту. Это производит на моих подданных достаточное впечатление, и они наконец начинают меня слушать.
– Я бог и не собираюсь перед вами оправдываться, – говорю я им. – Я всегда хотел вам только добра. И насколько мне известно, когда я вышел из игры, вы еще были живы.
– Больше трети нашего народа было убито людьми-акулами, и никто не пришел нам на помощь.
– Теперь у вас есть ваша страна.
– Такая маленькая, что ее едва видно на карте, – говорит женщина с косой.
– А соседние страны не признают ее и хотят завоевать.
– Они, не таясь, призывают уничтожить нас, – говорит Законник.
Я вырастаю еще и еще и не даю сбить себя с толку.
– Вы продолжаете развивать искусство и науку. Ваши ученые – одни из лучших в мире. Ваши артисты широко известны.
– Наших ученых обманывают, воруют их изобретения. Нашим артистам и художникам завидуют и клевещут на них.
Мои смертные начинают раздражать меня.
– У вас просто паранойя, – заявляю я.
– И кто виноват? – спрашивает Аналитик, который знает, о чем говорит.
Наступает тяжелое молчание. Я еще вырастаю и делаю успокаивающий жест.
Я не безупречный бог. Вы должны меня понять. Я дал вам праздник, который называется праздник Прощения. Думайте в этот день и обо мне. Простите вашего бога за то, что он не всегда может спасти вас. Вы помните все кровопролития, в которых погибали ваши близкие, но знайте, что их было бы еще больше, если бы я не вмешался.
Похоже, мои слова их не слишком впечатлили. Я же, что странно, чувствую себя все лучше и лучше. Словно говоря правду, избавляюсь от груза вины.
Они смотрят на меня, и в глазах их нет прощения.
– Ты оставил нас, – повторила женщина с косой.
Я чувствую, что должен что-то сделать, реабилитироваться. Бог должен подтвердить свой авторитет. Я вырос еще – должно быть, во мне уже пять метров росту. Хоть ростом я должен подавить этих маленьких неблагодарных смертных.
– Я всегда поддерживал вас. Маленький мальчик поднимает руку.
– Почему ты сейчас просишь у нас прощения?
– Я не прошу прощения. Я не хочу, чтобы вы похоронили меня и забыли. Я хотел с вами поговорить.