Тайна, деньги, два осла
Шрифт:
– Это в каком смысле я в теле бабца?
– Ой, мамочка! Да что ж ты так завелся-то?
– А ты будто не знаешь?
– А, ну да. Прости, забыла. Не волнуйся, брат мой, на гея или трансвестита ты непохож, и жира в тебе ни грамма! Это был утренний выплеск накопившегося за ночь яда, только и всего.
– Ладно, прощаю!
– Ох, и ни фига же себе! А как насчет моего прощения? Кто меня первым обозвал?
– Не мелочись, сестренка, а в темпе выходи, я уже у ворот твоего дома.
– Свин.
Вика аккуратно уложила смартфон в чехольчик, а важно раздувшийся чехольчик – в папку с документами, застегнула дорожную сумку и направилась к выходу.
Она уже открыла входную дверь, когда ее буквально накрыло волной непонятного, иррационального страха. Где-то внутри сначала едва слышно, а потом все громче и громче зазвенел тревожный колокольчик. И в такт ему звучало: «Останься! Останься! Останься!»
Фу ты, ерунда какая! Это все вчерашние Славкины подкалывания по поводу предстоящей поездки. И ее, Викина, европейская зашоренность. Ведь прекрасно знает, что цивилизация в России вовсе не заканчивается Москвой и Санкт-Петербургом, сама родилась и выросла в Минске, замечательном, вполне европейском городе, и вчера шуточки брата по поводу участия медведей в Уральском международном экономическом форуме не вызывали ничего, кроме смеха.
Так чего ж сегодня так корежит? Почему поездка, казавшаяся поначалу такой увлекательно-познавательной – Вика никогда еще не бывала на Урале, и красота тех мест по-настоящему манила, – внезапно вызывает панику? Хочется бросить сумку, бегом вернуться на второй этаж, запереться в спальне и даже, совсем как в детстве, накрыться с головой одеялом.
А еще лучше – рвануть к маме и прижаться к ее теплому плечу.
И все из-за Славки! Надо будет снова потоптаться по его больной мозоли, о которой Вика давно забыла, кстати.
Для нее братец всегда оставался доставучим свином, умницей, врединой, настоящим мужчиной, человеком слова, защитником, педантом, занудой, верным помощником, другом – в общем, самым родным после мамы человеком, но – пацаном. Прежним светловолосым парнишкой, с которым они когда-то разыгрывали новогодние представления для мамы с папой.
А Славка вырос в весьма интересного мужчину. Нет, не в слащавого красавца с рекламы нижнего мужского белья, черты лица у брата были неправильные: нос крупноват, лицо вытянутое, серые глаза небольшие, губы довольно узкие, но в целом…
В целом получилось очень даже ничего. И фигура у него была вполне гармоничная: широкие плечи, узкие бедра, длинные стройные ноги. Но самое главное его украшение – яркое сочетание светлых волос и черных ресниц. И борода у него росла темная, что создавало совершенно убойное впечатление, особенно если учесть, что волосы Славка отрастил подлиннее, а бородку (вернее, трехнедельную щетину) тщательно ровнял постоянный парикмахер брата.
Понятно, что девушек у парня было много, правда, в основном во время учебы в университете, когда же Славка стал у руля семейного бизнеса, на развлечения времени оставалось гораздо меньше. Но оставалось – возле парня всегда крутилась какая-нибудь фемина.
А где-то с полгода назад домой и в офис герр Демидофф зачастили курьеры цветочных магазинов с роскошными букетами цветов. Записок в букетах не было, только маленькие сердечки-валентинки.
Потом валентинки сменились признаниями в любви. Затем начались пространные письма по электронной почте с описаниями тех эротических услад, которые ожидают Слэви (так брата называли в Германии), если он откликнется на страсть.
Славка поначалу хихикал, рассказывая сестре и матери о неведомой поклоннице, потом настойчивость дамы его заинтриговала, он даже готов был на интрижку с женщиной постарше (в письмах чувствовался солидный сексуальный опыт), и парень в итоге согласился на встречу.
На которую пришел мерзкий одышливый жирдяй с блестящим то ли от слюней, то ли от помады ртом.
Вспугнутым охотниками кабаном ломанулся бедный Славка из ресторана, где было назначено свидание. И потом еще несколько месяцев пытался избавиться от липкой страсти пузатого извращенца, хотя это было нелегко.
Но Славка справился. Вот только любой намек на голубую тему теперь вызывает у братишки неадекватную реакцию. О чем Вика благополучно забыла.
Зато воспоминания об этой, не самой приятной для брата истории заглушили внутреннюю истерику, и девушка обнаружила, что уже вышла из дома и идет по дорожке к воротам.
– Ганс! – окликнула она по-немецки возившегося возле клумбы садовника. – Меня не будет около недели, передай Матильде, что приходить пока не надо.
– Хорошо, фрейлейн Вика, передам. Она как раз собиралась внуков навестить.
Матильда, домработница Вики, была женой садовника. Эта пожилая семейная пара работала у Вики два года, с момента покупки ею своего дома.
– Тогда до скорого, Ганс!
– Позвоните перед приездом, Матти испечет ваш любимый штрудель!
– Обязательно.
Глава 3
Турбины самолета монотонно ныли не самую благозвучную колыбельную, но все же именно колыбельную. А как иначе объяснить сладкий сон большей части пассажиров? Можно было бы обвинить крепкие напитки, любезно предлагаемые стюардессами, но у виски и коньяка имелось надежное алиби: в салоне бизнес-класса летели бизнесмены-немцы. И рейс выполнялся отнюдь не чартерный и не из Антальи, так что ожидать коллективного ужора пассажиров не стоило.
И тем не менее две трети соседей по салону мирно дрыхли, укрывшись пушистыми пледами.
Вика тоже с удовольствием присоединилась бы к ним, но, во-первых, заснуть в самолете у нее до сих пор не получалось ни разу, даже во время перелетов на американские континенты, а во-вторых, надо было еще раз просмотреть все бумаги, подготовленные братом к форуму.
И не просто просмотреть, а вникнуть, разобраться до мельчайших нюансов, чтобы не мемекать потом растерянной блондинкой перед возможными партнерами их семейного бизнеса.
Ну да, да, назвать Вику блондинкой мог только слепой, поскольку родилась девчушка кареглазой и темноволосой. Не брюнетка, но шатенка уж точно. И выросла такой же (благодаря мамуле, правда, вовремя перехватившей дочку перед походом в парикмахерскую с целью перевоплощения в блондинку). Выслушав негодующий спич наследницы, посвященный свободе и самовыражению, мама Саша сбегала к соседке, обладательнице роскошного платинового парика, нахлобучила эту красотищу на макушку возмущенно сопевшей дочуры и подвела деточку к зеркалу.