Тайна древнего замка
Шрифт:
Только что Бальдур сообщил мне о том, что случилось. Я не могу поверить в то, что они это сделали.
Бильгильдис
Ровно пять дней назад Агапет умер, и с тех пор в этом обычно столь скучном замке началась такая катавасия, что я о таком даже и подумать не могла. Между Элисией и графиней разгорелась настоящая война за власть в замке. Собственно, сейчас у нас две графини, и я принадлежу им обеим.
Три дня назад, когда Элисия несколько запоздало отправилась на могилу Агапета проститься с отцом, графиня созвала в замке собрание. Пришли: Бальдур как командир стражи и зять покойного графа; кастелян Эстульф; настоятель монастыря Св. Трудперта; старосты и деревенские
Впрочем, долгие разглагольствования о том, как больно ей было потерять мужа, были бы совершенно неуместны, ибо не успела наша Клэр отдать последние почести Агапету, как она сказала:
— Так как у нас с моим супругом не осталось наследников, я считаю своим долгом позаботиться о том, чтобы в замке как можно скорее появился новый граф. Бремя забот, возложенное на графа, слишком велико, чтобы мы могли медлить. Бурхард, герцог Швабии, и король Конрад должны быть уверены в том, что наше графство, расположенное на границе королевства, находится в надежных руках. Поэтому я приняла, признаю, несколько неожиданное решение не выжидать время траура, который должен длиться целый год, а сегодня же повторно выйти замуж. В качестве своего нового супруга я избрала распорядителя Эстульфа. Уверена, Агапет поддержал бы меня в этом решении. Для него безопасность графства всегда была на первом месте, к тому же по возвращении из похода он высказывал свое одобрение по поводу проведенной Эстульфом работы. Я прошу собравшихся здесь поприветствовать нашего нового господина. Да здравствует Эстульф!
Графиня все очень хорошо продумала. Все собравшиеся здесь старосты очень тепло относились к Эстульфу, поэтому они сразу подхватили ее клич: «Да здравствует Эстульф!» Поддавшись общей атмосфере ликования, поддержали Эстульфа и купцы. Сельские священники широко улыбались, а аббат перекрестил новоиспеченного графа. Бальдур вообще не понял, что произошло, он просто стоял и смотрел на всех собравшихся, как баран на новые ворота. Я уверена, если бы он перебил графиню и не дал ей произнести эту речь, ничего бы не случилось. По крайней мере, если бы он попытался противостоять Клэр, то купцы и духовенство не стали бы вмешиваться в их спор, и, кто знает, наверное, умолкли бы и старосты. Возможно, Бальдур мог бы спасти положение и сразу после того, как все прокричали «Да здравствует Эстульф». Для этого ему нужно было громко и отчетливо высказать свое недовольство. В конце концов, Бальдур ведь командир стражи! Одного его приказа было бы достаточно для того, чтобы разогнать это собрание и продемонстрировать собственную силу.
Но если на поле боя Бальдур был полон отваги и решимости, то когда речь заходила о подобных интригах, он терялся. Его застали врасплох, и Бальдур, смутившись, не смог и рта открыть. Стоя с каменным лицом, этот дурак наблюдал за церемонией венчания, проведенной отцом настоятелем, и не произнес ни слова!
Ах, как бы мне хотелось присутствовать при том, как Бальдур расскажет Элисии о происшедшем! Но, к сожалению, даже мне не удается находиться в двух местах одновременно, а графине нужна была моя помощь в приеме гостей. К вечеру, когда уже стемнело, Клэр вспомнила о своей дочери и послала меня за Элисией.
Если бы наши чувства могли влиять на погоду, то в комнате Бальдура и Элисии с потолка свисали бы сосульки. Видимо, они уже поговорили и сказали друг другу все, что могли. Бальдур, не двигаясь, сидел на лежанке в позе уставшего кучера, а Элисия бегала туда-сюда по комнате. Ее волосы растрепались, лицо раскраснелось.
— Бильгильдис! — воскликнула она, увидев меня. Подскочив ко мне, Элисия схватила меня за плечи, будто собиралась поднять меня и перенести куда-то, и заглянула мне в глаза. — Как такое возможно? Какая наглость! Какой позор для нашего дома! Вдова, гуляющая на свадьбе! Земля на могиле моего отца еще не подсохла, а она уже выходит замуж! Мир вокруг ликует, а мои предки переворачиваются в гробах. Ах, если бы я тогда была в зале, уж я-то поставила бы этого Эстульфа на место! — Она покосилась на Бальдура, сидевшего с поникшей головой. — Бильгильдис, только ты понимаешь, что я сейчас чувствую, и я знаю, ты разделяешь мои чувства. Этот позор пал и на тебя. Это позор для всего замка!
Они так привыкли к тому, что я нема, что, разговаривая со мной, они будто ведут беседы сами с собой. Я для них словно игрушка, обезьянка, от которой не стоит ждать собственного мнения, а уж тем более ответа.
— Нам нужно действовать, — заявила Элисия. — Это самовольное назначение нужно отменить. Ты командир стражи, Бальдур, ты можешь это сделать.
— Аббат повенчал их и благословил.
— Потому что ты это допустил.
— Да-да, ты мне уже сотню раз это сказала. Я должен был сделать то, я должен был сделать это. Должен был. Но не сделал. Все произошло так быстро. И кроме того, еще не было принято решение о том, что я стану графом. Да, Агапет хотел сделать меня своим наследником, но не все формальности были улажены.
— О чем ты говоришь?
— Во время похода твой отец сказал мне, что хочет признать меня своим официальным наследником, чтобы уладить вопрос о том, кто станет следующим графом.
— Отец хотел… Но это же…
— Что? Невероятно?
— Удивительно.
— Почему? Я был его самым верным спутником. Я сражался с ним плечом к плечу.
— Это все хорошо. Просто… Ты ничего не говорил мне об этом.
— Времени не было. Мы вернулись из похода, переоделись, сели пировать. Я собирался тебе сказать, но теперь что уж об этом говорить? Агапет не признал меня своим наследником, значит, я просто его зять, а зятья — не сыновья.
— Но это зятья. Если отец хотел признать тебя наследником, он хотел сделать тебя новым графом. И мы, черт побери, выполним его волю.
— Наш разговор идет по кругу. Отец настоятель уже заключил этот брак и благословил его, нам с этим ничего не поделать. Эстульф — муж твоей матери. А она — графиня.
— Но это не делает Эстульфа графом.
— Я не могу приказать моим солдатам напасть на него, Элисия. Все видели эту свадьбу, видели, что этот союз благословлен церковью. И никто не возражал против того, чтобы Эстульф стал графом.
— И все-таки это несправедливо. Мы обратимся к королю.
— Твой отец был графом, а не пфальцграфом [2] , Элисия, а значит, мы подчиняемся герцогу Швабии.
— А если мы пожалуемся на совершенное преступление? Такие вопросы должен решать суд. В какой суд мы должны были бы обратиться по закону?
— В наш, конечно. Агапет как граф был верховным судьей в здешних краях, теперь же Эстульф стал его преемником.
— Но Эстульф не может на суде определить собственную вину.
2
Для того чтобы представлять судебную власть от имени короля и управлять собственностью короля в герцогствах, назначался специальный граф, получивший титул пфальцграф. (Примеч. ред.)
— В этом ты права. Самый влиятельный суд в герцогстве — в Констанце.
Она сразу же написала письмо, я даже помогла ей с формулировками, хотя мне и не нравится то, что девчонка не верит в вину этой венгерской твари. Представитель суда, только этого мне тут не хватало. Но если уж Элисия себе что-то вбила в голову, то так тому и быть. А она любит забивать себе голову всякой чепухой. «Мой папа хотел, мой папа сказал бы, мой папа сделал бы…»
Отправив гонца с письмом в Констанц, Элисия с Бальдуром начали опрашивать стражу и слуг. Посмотрим, что из этого получится. Адаму и Еве яблочко с Древа Познания не пошло впрок, вряд ли оно придется по вкусу Элисии с Бальдуром. Они еще пожалеют, что заварили всю эту кашу. Нужно казнить эту венгерскую шлюху, и делу конец. По-моему, графиня хочет того же, но она еще не решается вынести такой приговор, ибо очень уж он похож не на правосудие, а на месть приревновавшей супружницы. Но если уж она решится казнить эту сволочь, то, пожалуй, впервые в жизни удостоится моего одобрения.