Тайна гибели генерала Лизюкова
Шрифт:
Идём дальше. В мае 1987 года в Липецке проходила очередная встреча ветеранов 1 гв. тбр. П. И. Нечаев приехал на эту встречу и лично доложил о проделанной Советом работе! При этом он снова был избран в совет и снова ответственным секретарём, получив грамоту за активную работу! [438] К тому моменту, если верить А. Курьянову и П. Попову, прошло больше 20 лет со времени первого письма Нечаева в Воронежский краеведческий музей о захоронении Лизюкова, а ведь затем были и многие другие! Казалось бы, теперь, когда ветеранское движение находится на пике своей активности, уважение к Советам ветеранов весьма велико, а их возможности не вызывают сомнений, самое время наконец-то перейти от слов к делу, подключить
438
Там же. С. 6.
Однако самое интересное начинается дальше. 10 мая 1987 года приехавшие в Липецк ветераны отправились на места боёв своей бригады летом 1942 года и посетили памятные высоты, рощи и сёла! [439] Где, как ни здесь, и когда, как ни в то памятное посещение, было бы поднять вопрос о давнем захоронении у церкви?! Ведь для того, чтобы найти его тогда в «Сухой Верейке», не надо было ни писем писать, ни схем рисовать, ни поисковые отряды снаряжать! Достаточно было всего лишь указать на нужное место у церкви ПАЛЬЦЕМ!!! И не было бы после этого никакой тайны: и все приехавшие ветераны, и сопровождающие их лица, и местные жители (а через всех них и многие другие!) знали бы точное место захоронения и запросто смогли бы после этого показать его и поисковикам, а само заветное захоронение было бы после такой подсказки обязательно найдено ещё двадцать с липшим лет назад!
439
Смотрим отчёт о работе Совета ветеранов 1 гв. тбр. Издание Совета ветеранов за ноябрь 1987 года. С. 4.
Но нет! Вместо этого К. Т. Зоркина безуспешно ищет с поисковиками останки Лизюкова совсем не там, где они «были», известнейшие воронежские ветераны А. И. Гринько и В. Е. Шумилов (последний из которых сам был деятельным ветераном 1 гв. тбр, активно участвовавшим во встречах тех лет!) ни слова не говорят о посещении танкистами-первогвардейцами места гибели и захоронения генерала Лизюкова, а И. Ф. Шматов пишет в Саратов запрос по письму «малограмотного» Нечаева. И у всех у них странным образом пропадают нужные письма! При этом в своих публичных выступлениях и статьях ни активный на этом поприще В. Е. Шумилов, ни ещё более активный А. И. Гринько ни слова не говорят ни о письмах Нечаева, ни об их сути!
В. Е. Шумилов неоднократно писал о боевом пути 1 гв. тбр, в том числе и о боях лета 1942 года, но в его статьях нет ни малейшего упоминания об участии его боевого товарища П. И. Нечаева в захоронении Лизюкова, а ведь это, казалось бы, было важным событием в истории тех боёв 1 гв. тбр!
А. И. Гринько писал не одни статьи, но ещё и книги, которые были широко известны не только в Воронеже, но и за его пределами! В них тоже нет ни малейшего упоминания о захоронении генерала Лизюкова в Лебяжьем («Сухой Верейке»), несмотря на то что у А. И. Гринько, согласно А. Курьянову, было даже «своё» письмо от Нечаева! (В папке с материалами по 1 гв. тбр, хранящейся в филиале Воронежского краеведческого музея «Арсенал», есть лишь одно-единственное упоминание о П. И. Нечаеве в его учётной карточке, где А. И. Гринько называет его не механиком-водителем, а… пулемётчиком.)
В связи с этим стоит привести здесь высказывание С. В. Марковой, лично знавшей обоих вышеназванных ветеранов и долго работавшей с ними. Она считает не выдерживающими никакой критики заявления о том, что В. Е. Шумилов якобы говорил о попытках Нечаева рассказать о месте захоронения Лизюкова: «Я с Шумиловым знакома четверть века, — пишет С. В. Маркова, — я работала вместе с Гринько, но никогда ни в 80-е, ни в 90-е о Нечаеве не упоминалось даже. Если бы все эти письма действительно существовали, то почему о них ничего не известно в краеведческом музее, где я работала два десятилетия? Почему Виктор Егорович Шумилов, которому я устраивала многочисленные встречи, никогда публично или в приватной беседе не сообщил о столь вопиющем факте? Или К. Т. Зоркина? Почему не писал об этом их друг А. И. Гринько? Уж сколько писем было написано военно-исторической секцией при воронежском областном краеведческом музее про названия улиц, про неухоженные могилы и т. д. Подписывались десятками, а о Лизюкове, если все так известно, почему-то не упоминали».
По свидетельству людей, близко знавших А. И. Гринько и работавших с ним, он имел такое влияние в воронежских органах власти, что «ногой мог открывать дверь в обком».
Его авторитет историка и журналиста был в городе просто непререкаем. Нет никаких сомнений, что узнав из письма Нечаева о захоронении легендарного командарма в Лебяжьем, А. И. Гринько смог бы поднять общественность, легко получить необходимую поддержку властей и сам (даже без П. И. Нечаева) организовать поиски — в советское время у него были для этого все возможности! Но к поискам останков Лизюкова в Лебяжьем А. И. Гринько не призывал и никаких заявлений на эту тему не делал! Не странно ли?
Наконец, задумаемся над следующим фактом. Нам говорят, что Нечаев-де много раз безуспешно пытался указать путь к могиле генерала, но из-за равнодушия чиновников так и не смог «достучаться» до властей до самой своей смерти, а когда поисковики наконец-то начали поиски захоронения Лизюкова, важнейшего свидетеля и автора легендарного письма, увы, уже не было в живых! Потому, мол, поиск и был сопряжён с такими трудностями, что в отсутствие потерянной схемы захоронения, да и самого письма, раскопки проводились лишь по сохранившимся фрагментам его копий, и ничего уточнить у умершего к тому времени автора легендарного письма не было никакой возможности!
В одной из глав своей книги А. Курьянов, к примеру, пишет о драматической истории поиска, рассказывает читателям, как несколько поисковых отрядов (в том числе и при его личном участии) пытались обнаружить затерянное захоронение, опрашивали местных жителей, гадали о местонахождении загадочной «Сухой Верейки», «сужали круг поиска захоронения, создавали базу данных по этому направлению», копали не с той стороны церкви, и дискутировали о том, правильным ли путём они идут к заветной цели. И вправду: сколько загадок приходилось решать славным поисковикам, не имея оригинала «потерянного» письма и схемы!
Между тем во всём этом не было никакой необходимости: вместо того чтобы гадать да копать не с той стороны, лидеры поисковиков могли решить проблему поиска полностью и сразу — достаточно было им спросить САМОГО НЕЧАЕВА!
Похоже, придумщики теории «потерянных писем» не учли того простого обстоятельства, что объявленный ими автор этих писем был в начале 90-х годов жив и в пору начавшихся поисков легко мог бы дать все необходимые консультации, пояснения и уточнения, не говоря уже о том, чтобы написать ещё несколько необходимых писем со схемами, если уж «находчики» потеряли все предыдущие!
Павел Иванович Нечаев умер в 1998 году, до конца своих дней вёл активный образ жизни, всегда был ответственным и пунктуальным в переписке [440] и мог ответить на все возникающие у поисковиков вопросы лично. Из книги самого А. Курьянова следует, что письма Нечаева были и у А. И. Гринько, и у В. Е. Шумилова, и у К. Т. Зоркиной, и у директора Лебяжинской школы Ф. С. Клепикова, и у других людей, через которых руководители поисковиков могли связаться с самим П. И. Нечаевым и спросить у него всё, что было им нужно! Причём сделать это они могли, образно выражаясь, СТО РАЗ!!!
440
Следует из ответа Совета ветеранов г. Азов от 26.5.2011 г. на запрос красноярского журналиста Дениса Труфанова о Нечаеве П. И.