Тайна голубиного пирога
Шрифт:
Она окинула его взглядом с головы до пят:
– У вас вид вполне достойный джентльмена. Но этим вы обязаны не одному только портному. Некоторые так и не приобретают должного лоска, какими бы деньгами ни швырялись в Мэйфере. Я читала на днях, что иные американцы надевают темно-фиолетовые вечерние костюмы с округлым воротником более светлого оттенка, но даже тогда не имеют успеха. Кажется, они делают это уже в третий раз за последние шесть лет. Однако, мистер Пилгрим, вами британский портной мог бы гордиться. Вы выглядите так, словно в справочнике, посвященном знатным фамилиям королевства, вашей семье отведено сразу несколько страниц.
Пуки подняла брови.
Улыбка мистера Пилгрима стала еще шире.
– Как было мило с вашей стороны это сказать, – заметил он.
Минк наклонилась к нему и понизила голос:
– Вы выглядите таким элегантным, что я почти приняла вас за принца Уэльского!
Пуки поперхнулась тминным кексом, американец же порозовел от удовольствия.
– Должна сказать, мне очень понравилась ваша шуба, – продолжала принцесса. – Вы сами убили обезьян, из которых она сшита? В вашем облике есть нечто, подсказывающее, что вы хороший стрелок, мистер Пилгрим. Возможно, тому виной ваши широкие плечи.
Пуки хмуро посмотрела на нее, вытирая губы.
– Вообще-то, нет, – сказал Пилгрим, беря чашку. – Что бы там ни думала леди Монфор-Бебб, оружие не мой конек.
– Ни секунды в этом не сомневалась. Зачем вам нужна смерть леди Монфор-Бебб? Или гибель кого-нибудь еще?
Американец объяснил, что послал записку, желая проверить, насколько серьезно ее намерение обелить имя своей служанки. Он обладает кое-какой крайне важной информацией, но не хочет, чтобы та попала в руки людей, которые могут использовать ее во зло.
– Вот почему я ничего не ответил на ваш вопрос, кто, на мой взгляд, является преступником, когда мы были в саду вместе с другими леди. Одна из них, возможно, в этом замешана.
Минк спросила, почему он не обратился в полицию.
– После того как меня допросили по поводу инцидента с леди Монфор-Бебб, я вовсе не уверен, что полицейские поймут меня правильно.
Он оглянулся, желая убедиться, что никто его не подслушивает, и понизил голос.
– Это я отправил анонимное письмо коронеру, в котором предположил, что дело нечисто, – признался он. – Я не назвал в нем имя человека, которого считал виновным, потому что у меня нет каких-либо доказательств. Тогда, на дознании, я был так раздосадован и решил незамедлительно рассказать коронеру все, что знаю, в надежде, что тот докопается до правды. Но мне такой возможности не предоставили. Однако я не ожидал, что главным подозреваемым может оказаться кто-то совершенно посторонний.
Он взглянул на Пуки, и та вздернула подбородок.
Минк наклонилась к нему:
– Какой вы умный, мистер Пилгрим, если вам удалось выяснить, кто преступник. Никто из нас, англичан, не имеет на сей счет ни малейшего понятия. И кто же это?
– Томас Траут, – прошептал американец. – За неделю до того, как генерал был отравлен, хранитель Большой виноградной лозы дважды приходил в его апартаменты, и это показалось мне довольно странным, учитывая род занятий посетителя. Оба раза они спорили так громко, что я слышал их голоса, когда проходил мимо генеральского кабинета. Я не мог разобрать каждого слова Траута во время его второго визита, но понял, что он говорил, будто имя некой леди опорочено.
– Какой леди? – спросила Пуки.
Они оба посмотрели на служанку, которая тут же опустила глаза.
– Какой леди? – повторила Минк.
– В том-то и загвоздка, – ответил ее собеседник. – Я не имею представления.
Принцесса налила еще чая.
– Я очень ценю, что вы встретились со мной, несмотря на вашу занятость, и рассказали все это, мистер Пилгрим. Ведь вы проводите важные исследования. Скажите, что вы думаете о бронтозавре в Музее естествознания?
– О-о-о, это замечательный образец.
– Мне странно слышать от вас такие слова, если учесть, что там ничего подобного нет.
Американец пригладил усы.
– Почему выдающийся палеонтолог не потрудился взглянуть на лучшую в нашей стране коллекцию, однако неустанно навещает статуи динозавров в Хрустальном дворце? Нынче каждому известно, что они не все анатомически правильные. Даже я знаю, что рог на носу игуанодона на самом деле является шипом на пальце его ноги. – Она помолчала немного. – Может быть, вы не хотите идти в полицию с вашей информацией потому, что вы не тот, за кого себя выдаете?
Корнелиус Б. Пилгрим разгладил ладонями брюки.
– Кто вы, мистер Пилгрим? – спросила Минк.
Мистер Пилгрим медленно поднял глаза. Он объяснил, что на самом деле палеонтолог, по крайней мере был им раньше. Еще подростком он познал очарование естественной истории и занялся изучением минералогии и анатомии. В итоге он стал охотником за ископаемыми останками, и его изыскания во многом способствовали развитию знаний о динозаврах. Особенную славу принесла ему находка скелета керазавра, переданного в дар Лондонскому музею естествознания.
Лишь много лет спустя мистер Пилгрим понял ошибку, стыд из-за которой будет преследовать его вечно. Глядя на фотографию скелета доисторического животного, который он в свое время с таким энтузиазмом собирал, думая о том, какая волшебная карьера его ждет, незадачливый палеонтолог вдруг понял, что перепутал его части. Бедняга с ужасом смотрел на хвост, увенчанный головой, торчащей из плеч, и на шею, оказавшуюся сзади.
– Я не мог поверить, что это сделал я, – проговорил мистер Пилгрим.
Пять ночей он не спал, размышляя о великом множестве людей, видевших проклятый скелет в музее, и о том вреде, который скандал нанесет его репутации, если кто-нибудь догадается о допущенной им оплошности. Но это было еще не все. Когда он набрался смелости взглянуть на фотографию еще раз, то заметил нечто, показавшееся ему уже настоящей вершиной глупости.
– Мне вдруг пришло в голову, что винтообразные рога, которые я прикрепил к черепу ящера, принадлежали козлу, который, вероятно, издох поблизости, – произнес он шепотом.