Тайна горы Крутой
Шрифт:
— Поверят, — успокаивал Слава. — Мне всегда верят.
— Знаю, — вздыхал Павка. — Есть у нас в лагере один скептик — Колька Хлебников. Он никому не верит. За это скептиком его и называют. Он первый скажет, что я — хвастун… Стой! Ты куда сворачиваешь? Тропа-то вот…
— Одно место тебе покажу. Помнишь, вчера обещал?
Миновав скалистое взгорье, поросшее ельником, они вышли на лесную полянку. Стройные сосны с золотыми стволами обступали ее со всех сторон. В зеленой траве мелькали венчики цветов, порхали бабочки, гудели пчелы; воздух был ароматен и свеж. Слава сразу посерьезнел. Павка тоже притих.
— На этой поляне был партизанский лагерь, — сказал Слава. — Вот и памятка оставлена, — он показал на гладкий, чуть выдававшийся из земли гранитный валун. На плоской поверхности камня была выбита пятиконечная звезда, и под ней поставлен год — 1919-й.
— Партизаны против интервентов воевали. Мой дедушка в этом отряде разведчиком был.
Ребята обошли поляну, осмотрели заросшие травой полузасыпанные ямы — по словам Славы, они были когда-то землянками, в них партизаны жили, — на опушке отдохнули, съели хлеб и прямиком через сосновый бор двинулись на восток.
На окраине деревни, у деревянного домика с новыми воротами и огромным палисадником, в котором росли кусты крыжовника, смородины и малины, Слава сказал:
— Вот мы и пришли. Подожди здесь немножко: я Султана утихомирю. Злой он — ужас. Чес-слово. Свои, Султан! — крикнул он, приоткрывая калитку. — Свои!..
Грозный лай сменился радостным повизгиванием. Загромыхала цепь, заскрежетала проволока: собака подбежала к воротам.
— Кто там? — донесся со двора женский голос. И сразу: — Славушка! Внучек!.. Проходи, проходи… Наконец-то! Загорел-то! Худой какой стал!
Послышались звуки поцелуев.
— Я, бабуся, не один, друг на улице ждет. Ох и храбрый он. Из Новостроя один приехал. — Павка покраснел: «Придумает же Славка». — Героя гражданской войны они ищут… Вот сколько рыбы мы наловили! Самого большого Павлик поймал! Павлик! Иди сюда… Бабусь, а дедушка с пасеки сегодня придет?
Слава говорил, говорил и говорил без умолку.
Старушка ласково смотрела на ребят и улыбалась, слушая взволнованную и бессвязную болтовню внука.
— Что же мы стоим на дворе! — спохватилась она. — Покормить вас надо. Чай, устали в дороге?
— Нет, мы уже покушали, — ответил Павка, — хлеб с маслом ели.
— А я вас угощу сливками с малиной.
В это время над плетнем появились три взлохмаченные головы. Средняя, смуглая, скуластая, с черными озорными глазами, тихонько свистнула.
— Мишка! — узнал Слава. — Здравствуй, Мишка! Дожидайтесь нас, мы скоро выйдем. Видел, сколько язей понатаскали! — он потряс рыбой.
— Узнали уже, — проворчала бабушка. — Отдохнуть и то не дадут. Наговоритесь еще… — она решительно потащила ребят в дом. — Успеют они, подождут.
Напившись густых сливок с душистой, сочной малиной, Слава и Павка вышли на улицу. Ребята, которых набралось уже больше десятка, окружили гостей плотным кольцом.
Скуластый паренек, которого Слава называл Мишей, вышел из круга и, засунув руки в карманы черных заплатанных штанов, обошел вокруг Павки, как бы оценивая его.
— Ты язя поймал? — спросил он дружелюбно.
— Ага! — с готовностью подхватил Слава. — Он! Аж удилище в дугу согнулось, когда Павка язя тащил. Килограммов, наверно, на пять…
— На десять, — Миша присвистнул.
Ребята дружно рассмеялись. Слава растерянно посмотрел на Павку и тоже заулыбался.
— Ох и мастер же присочинять, — заметил Миша. — Я видел язя. Он килограмма два будет.
— Славка, — беззлобно ухмыльнулся Павлик, — а ты говорил, что тебе на слово верят. Осечка?
— Я для солидности прибавил, — оправдывался Слава, — тебе же лучше хотел сделать. Ребята! — обратился он к собравшимся. — Это мой товарищ Павка Катаев из Новостроя. Он со своими друзьями по всему свету ездит…
— Опять осечка! — выкрикнул кто-то из ребят.
— Ну, по Советскому Союзу, — поправился Слава, — не в этом дело. Павка героя гражданской войны разыскивает — Григория Лапина. Недалеко от города Новостроя, на горе Крутой Лапин надпись на скале выбил, а Павка ее нашел. Мы сегодня у дедушки спросим, знает он Лапина или не знает. Затем и пришли к вам сюда.
— Лапина? Героя? — заинтересовался Миша. — Расскажите нам про него.
Павка смущенно засопел носом: удобно ли признаваться, что и сам он, Павка, не знает о Лапине ничего.
Но выручил Слава. Он посмотрел на Мишу и укоризненно произнес:
— Я же сказал, что мы разыскиваем его. Не нашли ведь еще. О чем рассказывать?
— А Иван Ефремович знает?
— Это у него спросить надо.
— Иван Ефремович сегодня будет про войну рассказывать? — спросил Миша. — Нам можно прийти послушать?
— Приходите. Дедушка должен к вечеру с пасеки вернуться.
— А нам председатель колхоза благодарность объявил, — вдруг сообщил Миша. — Мы отрядом на прополке двести трудодней заработали.
— А в нашем отряде, — перебил его кто-то, — Борька Аксенов на помощника комбайнера выучился.
— Борька выучился, — сказал Миша, — а ты хвастаешь.
— Мы тоже учимся…
— Айда купаться? — предложил Миша.
Взбивая пятками дорожную пыль, босоногая команда с гиканьем понеслась по улицам деревни к реке. Веселым заливистым лаем провожали их кудлатые дворняжки.
Весть о том, что Иван Ефремович будет рассказывать о гражданской войне, быстро облетела всю деревню.
Вечером на лужайке возле дома Коршуновых собрались не только ребята, но и взрослые. Детвора устроилась прямо на траве. Взрослые уселись на бревна возле плетня. Мужчины дымили цигарками, женщины щелкали семечки.