Тайна греческого гроба
Шрифт:
— Предположим, Халкис не знал, что чайник был полон. Предположим, он был уверен, что он наполнен примерно наполовину. Или он не знал, что полный чайник рассчитан на шесть чашек. Любое из этих предположений объясняет его кажущуюся глупость.
— В этом что-то есть. — Эллери улыбнулся. — Очень хорошо. Это решение действительно оставляет несколько пробелов, но каждый из них мы в конце концов восполним. Вместе с тем можно рискнуть и сейчас сделать обоснованные заключения. Во-первых, если Халкис убил Гримшоу, то каковы были мотивы? Мы знаем, что накануне вечером Гримшоу навестил Халкиса и был один. В результате этого визита Халкис поручил Вудрафу, своему поверенному, подготовить новое завещание — точнее, Халкис позвонил Вудрафу в тот же вечер. Настойчивость, затем прессинг. В новом
Теперь позвольте мне воссоздать преступление с этим пока предполагаемым мотивом в основании. Гримшоу нанес визит Халкису в четверг вечером, и мы можем допустить, что преступник изложил свой ультиматум или проект шантажа. В уплату Халкис согласился изменить завещание в пользу Гримшоу или его представителя — возможно, вы обнаружите, что Халкис находился в стесненных финансовых обстоятельствах и не мог заплатить наличными. Отдав распоряжение своему адвокату составить новое завещание, Халкис или почувствовал, что этот шаг не защитит его от будущего шантажа, или полностью изменил точку зрения. В любом случае он решил, что лучше уж убить Гримшоу, чем платить ему, и это решение определенно указывает, что Гримшоу действовал от себя, а не в чьих-то интересах, иначе в его смерти не было бы смысла для Халкиса, поскольку на заднем плане остался бы кто-то еще, способный продолжить дело убитого. В общем, Гримшоу, вернувшись на следующий день, чтобы взглянуть на новое завещание, переписанное на его имя, попал в западню Халкиса и был убит. Халкис спрятал тело где-то поблизости, пока не сможет отделаться от него окончательно. Но тут вмешалась судьба, и на следующее утро Халкис, не выдержав всех этих мучительных волнений, умер от сердечной недостаточности. Так он и не успел избавиться от тела.
— Но послушайте... — начал Сэмпсон.
Эллери усмехнулся:
— Знаю, знаю. Вы хотите спросить: кто же запихнул Гримшоу в гроб Халкиса после похорон?
Должно быть, тот, кто обнаружил тело Гримшоу и решил использовать могилу Халкиса как надежный тайник. Но почему этот неизвестный гробокопатель не предъявил тело, а похоронил его, почему не сообщил о своей находке? Допустим, он подозревал, чья это вина, или сделал ошибочное предположение и убрал тело, чтобы закрыть это дело навсегда — желая, возможно, защитить имя покойного или жизнь живущего. Какое бы объяснение ни оказалось верным, в нашем реестре подозреваемых есть по крайней мере одно лицо, подходящее для этой теории. Это человек, который снял все деньги со счета и исчез, хотя специально получил указание никуда не уезжать. Когда могилу неожиданно открыли и труп Гримшоу был обнаружен, этот человек понял, что игра окончена, потерял самообладание и бежал. Разумеется, я имею в виду племянника Халкиса Алана Чини.
И я думаю, джентльмены, — заключил Эллери с улыбкой удовлетворения, граничащего с самодовольством, — думаю, что, когда вы найдете Алана Чини, вы распутаете это дело.
Лицо Нокса приняло очень странное выражение. Заговорил инспектор — впервые с тех пор, как Эллери начал свой монолог.
— А кто украл новое завещание из стенного сейфа Халкиса? — сказал он ворчливо. — Не мог же Халкис это сделать — он уже умер к тому времени. Это Чини?
— Вероятно, нет. Понимаете, самый сильный мотив украсть завещание был у Гилберта Слоуна: только его одного оно и затрагивало. То есть кража завещания не имеет никакого отношения к самому преступлению — это просто случайная его деталь. И естественно, у нас нет доказательств, чтобы связать кражу со Слоуном. С другой стороны, когда вы найдете Чини, то, вероятно, узнаете, что это он уничтожил завещание. Хороня Гримшоу, он должен был обнаружить новое завещание в гробу — куда его положил Слоун. Чини прочитал его, увидел, что новым наследником назван Гримшоу, и забрал его вместе с ящиком и всем остальным, чтобы уничтожить. Раз нового завещания нет, это значит, что Халкис умер без завещания, и мать Чини, как ближайшая родственница Халкиса, унаследовала бы по закону значительную часть состояния брата.
Сэмпсон встревожился:
— А как же посетители, приходившие к Гримшоу в отель вечером накануне убийства? Как они-то во все это вписываются?
Эллери махнул рукой:
— Это пустяки, Сэмпсон. Они несущественны. Понимаете...
Но тут кто-то постучал в дверь, и инспектор раздраженно крикнул:
— Войдите! — В дверь просочился маленький, невзрачный детектив Джонсон. — Что тебе, Джонсон?
Тот быстро пересек комнату и наклонился к инспектору.
— Там эта девчонка Бретт, шеф, — прошептал он. — Требует, чтобы ее впустили сюда.
— Хочет видеть меня?
Извиняющимся тоном Джонсон уточнил:
— Вообще-то она говорит, что хочет видеть мистера Эллери Квина, шеф...
— Пропусти.
Джонсон открыл дверь. Мужчины поднялись с мест. Джоан остановилась на пороге. В чем-то серо-голубом она выглядела особенно привлекательно, но глаза ее смотрели трагически.
— Вы хотели видеть мистера Квина? — решительно спросил инспектор. — Сейчас мы заняты, мисс Бретт.
— Это... мне кажется, это может быть важно, инспектор Квин.
Эллери выпалил:
— Вы получили известия о Чини!
Но она покачала головой. Эллери нахмурился:
— Какой я бестолковый. Мисс Бретт, позвольте вам представить мистера Нокса, мистера Сэмпсона...
Окружной прокурор слегка кивнул, Нокс сказал:
— Очень приятно.
Наступило неловкое молчание. Эллери предложил девушке стул, и все сели.
— Я не представляю, с чего и как начать, — проговорила Джоан, теребя в руках перчатки. — Вы решите, что я дура. Это кажется до смешного незначительным. И все же...
Эллери одобряюще подсказал:
— Вы что-то обнаружили, мисс Бретт? Или что-то забыли нам сообщить?
— Да. То есть... что-то забыла сообщить. — Голос звучал еле слышно, лишь отдаленно напоминая ее обычный голос. — О чайных чашках.
— О чайных чашках! — Слова вырвались из Эллери, как реактивные снаряды.
— Ну да. Понимаете, когда меня спрашивали первый раз, я совсем позабыла об этом... А вспомнила только сейчас. Просто перебирала в уме все происшедшее...
— Пожалуйста, продолжайте, — резко сказал Эллери.
— Это было в тот день, когда я передвинула столик с чайными принадлежностями от стола в нишу. Я убрала его с дороги...
— Это вы нам уже говорили, мисс Бретт.
— Но я сказала вам не все, мистер Квин. Теперь я вспомнила, что с этими чашками кое-что было не так.
Эллери сидел на письменном столе отца, словно Будда на вершине горы... Но уже карикатурно... От его самообладания не осталось и следа. С идиотическим выражением он уставился на Джоан.
Она заторопилась:
— Видите ли, когда вы обратили внимание на чайный столик, там были три грязные чашки... (Губы Эллери беззвучно задвигались.) А теперь я вспоминаю, что в день похорон, когда я передвинула столик, чтобы он не мешал, там была только одна грязная чашка...
Эллери внезапно вскочил на ноги. Хорошее настроение улетучилось, и черты лица стали жесткими, почти неприятными.
— Будьте очень внимательны, мисс Бретт, — хрипло сказал он. — Это чрезвычайно важно. Теперь вы говорите, что в этот вторник, когда вы передвигали столик от письменного стола в нишу, на подносе стояли две чистые чашки и только на одной были видны следы чая?
— Именно. Я ни капли не сомневаюсь. Если точнее, я помню, что одна чашка была почти полна несвежего, холодного чая, на блюдечке лежал засохший кусочек лимона и грязная ложка. Все остальное на подносе было совершенно чистое.