Тайна Хантсвилла
Шрифт:
Вскоре профессору Грошковскому удалось установить, что радиоприемник ракеты принимал сигналы частотой в 21 мегагерц на волне 14 метров. Передатчик же ракеты работал на частоте примерно 40 мегагерц. Так польский ученый раскрыл тщательно оберегавшуюся производственную тайну концернов «АЭГ» и Сименса. Он пришел к правильному выводу, что фашистские ракеты не только направлялись по определенному курсу при помощи радиосигналов, но и сами передавали наземной станции данные о скорости и высоте своего полета, что позволяло последним производить взрыв в воздухе до удара ракеты о землю. Уже тогда стала выкристаллизовываться идея успешной борьбы с ракетами путем нарушения радиотехнического управления ими.
Получив из Варшавы эти сведения, английская секретная служба и эксперты по вопросам вооружения сразу прозрели и потребовали срочно прислать в Лондон важнейшие части ракеты. Им не терпелось самим убедиться в правильности выводов польских ученых.
Как раз в это время гестапо – правда, по другому делу – арестовало инженера Коцьяна и его жену, очевидно выданных предателем. Но гестаповцы не знали о работе Коцьяна в подпольной лаборатории. Эсэсовцы пытались выведать от него сведения о польских партизанах, которые наносили ощутимые удары немецко-фашистским оккупантам. Коцьян вынес нечеловеческие пытки, но не проронил ни слова. Он даже сумел предупредить друзей о грозящей им опасности шифрованной запиской. Через несколько часов его перевели в камеру смертников в варшавской тюрьме Павиак.
А за стенами тюрьмы продолжалась упорная борьба вокруг гитлеровского «чудо-оружия». Англичане сообщили польским подпольщикам, что за агрегатами ракеты «А-4» прибудет специально посланный транспортный самолет. Эту сложную операцию нужно было тщательно подготовить. Один из командиров польского движения Сопротивления Влодзимеж Гедымин нашел подходящую для посадки площадку в районе Тарнува, примерно в 260 километрах южнее Варшавы. То был луг, ограниченный с запада лесом, а с востока рекой. Бывший летчик польской авиации Гедымин знал, что это место использовалось раньше для приземления легких самолетов. Лесной аэродром получил условное наименование «Бабочка», а запланированную операцию стали называть «Мост».
Шансы на удачу составляли один к девяноста девяти. Местность вокруг «Бабочки» кишмя кишела фашистскими войсками. Каждый день в этот район прибывали все новые пополнения: их предназначалось бросить в бой против неудержимо продвигавшихся вперед войск Советской Армии. Сюда же отступали для переформирования разгромленные части вермахта. Линия фронта приближалась. Эсэсовские команды охотились за партизанами, в первую очередь прочесывая леса. А тут еще плохая погода; зарядившие дожди размягчили почву. Но ждать было нельзя. Гедымин связался с английской военной радиостанцией, которая (этого он не знал) находилась на юге Италии в городе Бриндизи. Там, за тысячу с лишним километров от лесного аэродрома, дислоцировалась 267-я английская авиационная эскадрилья. Вскоре под палящими лучами южного солнца занял свои места экипаж самолета «Дакота». Это было 25 июля 1944 года. Англия уже полтора месяца подвергалась обстрелу самолетами-снарядами «Фау-1». Английское правительство было настроено мрачно: оно предугадывало, что может последовать за ними.
Командир «Дакоты» (вторым пилотом летел польский летчик) еще раз проверил самолет. Ведь предстоял рейс в 2000 километров, с головоломной промежуточной посадкой на импровизированной лесной площадке и без какой-либо возможности заправки горючим в пути. Почти весь маршрут пролегал над территорией, занятой гитлеровскими войсками. На приземление, выгрузку, погрузку и взлет отводилось всего 10 минут. К тому же английские летчики даже не знали людей, которые должны были их принять. А может, все это просто западня? И все-таки надо было лететь. «Дакота» взяла курс на север.
Гедымину сообщили по радио за двенадцать часов о посадке самолета. Успеют ли подпольщики за это время доставить к месту посадки рассредоточенные по разным местам части ракеты? Стоило фашистам перехватить одну из деталей, как, возможно, провалилась бы вся операция. Самолету предстояло приземлиться в темноте. Надо было своевременно разжечь костер, чтобы помочь летчикам сориентироваться в совершенно незнакомой местности.
Тем временем из Варшавы уже выехал Болеслав Дорембович. Он вез мозг «чудо-оружия» – 20-килограммовое радиотехническое пилотирующее устройство ракеты «А-4». Ему удалось надежно замаскировать свой груз и, несмотря на дорожный контроль, благополучно добраться почти до самого Тарнува, когда вдруг несколько немецких летчиков остановили его машину, потребовав, чтобы он подвез их. Эта неожиданность, однако, оказалась даже полезной для дела: при виде пассажиров в форме вермахта патрули беспрепятственно пропускали машину. Вскоре летчики вылезли, а Дорембович без дальнейших происшествий довез свой груз в назначенное место. Вскоре сюда различными хитроумными путями были доставлены и другие части ракеты. Теперь можно было спокойно ждать английский самолет.
Но вместо английского самолета на лесную площадку сел... немецкий – «Физелер Шторьх»! Партизаны были поражены и терялись в догадках: неужели немцы перехватили их радиограмму? Они не знали, что поблизости разбился венгерский самолет и немцы разыскивали его. Экипаж «Физелер Шторьха» почему-то остался в самолете. Партизаны не спускали с него глаз. Вслед за тем приземлились два «Мессершмитта». Но как ни странно, гитлеровские летчики не обратили внимания на кучи хвороста, приготовленные для встречи «Дакоты».
В распоряжении Гедымина имелся партизанский отряд численностью в 400 человек. Но поблизости от лесной площадки, всего в двух километрах от нее, находились четыре тысячи немецких солдат и эсэсовцев. И тем не менее партизаны были готовы, если понадобится, вступить в бой, чтобы любой ценой выполнить задание.
К вечеру немецкие самолеты улетели. Партизаны принялись за дело. Приказ был ясен: любой немец, случайно или намеренно проникший сюда, должен быть уничтожен, причем без шума. Напряжение нарастало: время прибытия самолета подошло, а его все еще не было. Но вот вдали послышался нарастающий гул мотора. Вспыхнул сигнальный костер. Самолет, подпрыгивая на кочках, остановился. Открылась дверь, и летчики радостно обнялись с партизанами. Части ракеты уже лежали наготове. Не прошло и десяти минут, как взревели моторы, самолет взял разбег и... не взлетел! Тяжелая «Дакота» не смогла подняться с мокрого луга. Нервы у англичан сдали. Потеряв надежду взлететь, они решили уничтожить машину, сжечь документы и присоединиться к партизанам. Летчики уже стали обливать самолет бензином.
Но тут польские партизаны вновь проявили мужество и находчивость. Они сняли мокрый дерн, набросали веток и в течение часа подготовили импровизированную взлетную полосу. И все это – в крайне напряженной обстановке, когда каждую секунду гитлеровские дозоры могли поднять тревогу: ведь не было исключено, что немцы слышали шум мотора при посадке и неудачном старте.
И вот наконец «Дакота» взлетела. Когда ее силуэт скрылся за лесом, на глазах у партизан показались слезы радости: они одержали крупную победу на фронте подпольной борьбы.
Победа эта стоила больших жертв. Вскоре после того, как части ракеты были через Италию, Северную Африку и Гибралтар доставлены в Лондон и переданы английским специалистам, эсэсовцы зверски убили в варшавской тюрьме Антони Коцьяна и еще 140 борцов польского движения Сопротивления.
Похищение ракеты в районе Сарнаки было не единственной осечкой пенемюндских ракетчиков. Много огорчений доставляли им крупные конструктивные недостатки. Из-за них брауновские ракеты падали на польские деревни, систематически выходили из-под контроля и даже разрывались на территории Дании и Швеции.