Тайна храма
Шрифт:
— Конечно, хочу, — откинув голову назад, задумчиво произнес профессор. И тут же бодро добавил: — Но не всегда желания и возможности совместимы, а я, леди, все еще считаю себя приличным человеком. Каждый должен быть на своем месте. Изучая жизнь людей, которых давно нет в живых, понимаешь, что все их ошибки и трагедии связаны с желанием занять чье-то место, оставляя в пустоте свое. Не воспринимайте сейчас мои слова как пафосные, но мир не терпит пустоты. Все всегда стоит на своих местах.
— Лучше и не пробовать, — едва шевеля губами, вклинился Дорохов. — Посмотрите, что стало с этим Стоуном.
— Я столько пережила не для того, чтобы сейчас отступить. Три поколения моей семьи отдали всю свою жизнь, что бы найти этот таинственный портал. Профессор, подтвердите, что мне ничего не угрожает.
— Думаю, что это так.
— Эмма, это крайне рискованно, — пытаясь отговорить женщину, едва слышно, произнес Дорохов.
— Я очень тебя люблю, Виктор! Но я для себя уже все решила!
— Если так, то тебе надо торопиться, — тихо произнес Дорохов. — Время уходит.
— Пока ты полностью не придешь в себя, я не тронусь с места, — не терпящим возражения голосом произнесла женщина.
— Спешить некуда, — устало произнес Максимов, усаживаясь на пол рядом с Виктором. Время вхождения в портал с двенадцати ночи до трех часов утра. Впрочем, мне не терпится вам рассказать о своих приключениях с ЦРУ.
— Я вся дрожу от любопытства, — подначила его Эмма.
— Стоун прибыл за день до вашего появления и предложил мне большие деньги, а также перспективы завладеть «Картой Рома». Заманчиво для историка, влачащего жалкое существование. Я спросил его, как он меня нашел, на что он заметил, что сын Ивана Максимова не иголка в стоге сена. Он был уверен, что вы обязательно придете ко мне. Американец предупредил меня, что вы воспользуетесь моим доверием и не расскажете о найденной вами шкатулке. Он также убедил меня, что женщина, которая ко мне явится, не является правнучкой Александра Рунге. Ко мне придет Сьюзан Бековски, обвиняемая в США в смерти Эммы Рунге. Он показал документы и фотокопию паспорта Бековски. На ней была фотография Эммы. Он также упомянул, что сопровождать женщину будет ее подельник.
— Вот это да, — ахнула Эмма.
— Я поверил, — продолжал свой рассказ профессор. — Американец показал документы офицера ЦРУ и был очень убедителен. Я ждал вас и встретил, сидя в коляске. Стоун прав, инвалид вызывает сочувствие и доверие. Мне очень жаль, что я участвовал в этом чудовищном спектакле, срежессированном Патриком Стоуном.
— Вас можно понять, профессор, — сочувственно, произнесла Эмма. — Но почему вы все-таки встали на нашу сторону?
— Во время нашей с вами первой встречи я вспомнил лицо Дорохова, мы с ним уже встречались. Молодой, очень талантливый ученый никак не подходил на роль соучастника преступления. Вы же, мисс Рунге, показали мне рисунок, о котором Стоун даже не упоминал, и это было очень странно. Я видел ваши глаза и не почувствовал лжи. Я засомневался в правдивости слов цэрэушника. После нашей с вами встречи я стал с ним вести себя осмотрительнее. Каюсь, мы вместе придумали историю с «американским дядюшкой». Дальше больше, стало понятно, что он наверняка не знает, есть у вас «Карта Рома» или ее у вас нет.
Профессор замолчал, уставившись взглядом в пол.
— А вы не заметили, Стоун левша? — поинтересовался Дорохов.
— Вроде нет, — замешкался Максимов.
— Георгий Иванович, — вклинилась Эмма, — почему Стоун вас взял сегодня ночью с собой, а не отравил, как уже поступил с генералом.
— Убить меня и не навлечь на себя подозрения было бы трудно. Уличные камеры видеонаблюдения подтвердили бы, что в наш подъезд заходил незнакомый соседям человек. Да и зачем это ему. Мне он до конца все равно не доверял и потому надел на меня наручники. Но ему надо было иметь меня рядом с собой, чтобы, так сказать, контролировать процесс. Чтобы иметь при себе хоть какое-то оружие я прихватил с собой складной нож, и, как видите, он пришелся как нельзя кстати.
— Стоун сказал, что перед переходом надо перекреститься, — продолжила Эмма. — И тут же добавил, что вы знали об этом, но от него скрыли.
— Я надеялся, что цэрэушник попадет в ловушку, не зная, что надо осенить себя крестным знамением. Мой отец разгадал этот рисунок с двумя звездами, но Стоуну я об этом предусмотрительно не сказал. Я был крайне удивлен и подавлен, когда он признался, что знает о том, что надо перекреститься. Он не мог знать, известно мне об этом или нет.
— Ваше притворно-льстивое признание сбило его с толку, — восторженно сказала Эмма. — И он, чувствуя свою победу, уверенно и быстро перекрестился.
— Надеюсь, что мои лживые комплименты содействовали этому. Слава Богу, что все позади. Не будем испытывать судьбу, Эмме пора готовиться к инициации. Помните, что вы можете уйти и не вернуться. Соблазн будет большой, так говорят старинные книги. Что вас ждет, я не знаю.
Эмма встала в освященный пятачок пола прямо под куполом и взяла в руку шкатулку. Быстро и решительно вставила «копье» в прорезь.
— Подожди! — крикнул Виктор. — В дневнике твоего деда говорится, что прежде ты должна покаяться.
— Но как это сделать? — замерев, обеспокоенно ответила Эмма.
— Ты в храме Господнем, — мягко вмешался Максимов. — Попроси прощения за вольные и невольные прегрешения. Затем перекрестись по православному обычаю.
Максимов медленно перекрестился, показав как это правильно сделать.
Эмма молча попросила прощения за все неправильно совершенное в жизни. В полной тишине женщина беззвучно разговаривала с тем, кто ее должен был слышать. Затем решительно перекрестилась и повернула «копье» в «Карте Рома». С легким свистом появилась тень на стенах, от начинающегося закручиваться вокруг женщины подобия смерча. Забравшись под купол, он изменил свое направление на обратное и ринулся вниз.
Эмма почувствовала необыкновенную легкость и спокойствие. Она очутилась в месте, которое очень любила в детстве, и в котором ей было всегда хорошо. После смерти своего отца Эмма стала любить одиночество и часто пряталась от людей на склоне высокого холма рядом с заброшенной кожевенной мастерской. С тех пор, как она с матерью переехала на новое место жительства и пошла в новую школу, потребность неприкасаемого личного пространства стала для нее необходимостью.
Ее укромное место находилось совсем не далеко от ее нового дома, и она приходила туда почти каждый день. Среди густого непроходимого кустарника девочка отыскала укромную площадку с плотно нависшими ветвями высокого кустарника.
Вид с этого места открывался восхитительный. Внизу небольшая речушка, а сразу за ней большое запущенное поле. Старые деревянные ящики превратились в стул и стол, а дырявое железное ведро — в камин. В этом месте Эмма была главной, она была хозяйкой этого кусочка земли. Здесь она мечтала о прекрасном будущем, которое приближается к ней с каждым новым днем.
К ее удивлению, за столько лет убежище и прекрасный вид из него совсем не изменились, хотя она прекрасно помнила, как за рекой на ее глазах рос новый жилой квартал. Но сейчас все было именно так, как в далеком детстве.