Тайна императорской канцелярии
Шрифт:
Начал же с того, что расстелил на полу карту европейской части уже покойного СССР и пунктирными синими метками обозначил путь, по которому отступала основная французская армия, а также известные мне гарнизоны в 1812 году. А затем обвел черными овалами те места, где проходило отступление (по правому берегу Днепра) и где было, в соответствии с легендой, захоронено золото. Коричневыми квадратиками я аккуратно вычленил те участки старинных дорог, которые отстояли от днепровских берегов не более чем на три километра. Поскольку закладка клада осуществлялось вблизи небольшой речушки, то все таковые были тщательно прорисованы желтым фломастером. И, о чудо! Вскоре у меня на руках оказалось не более десятка подходящих мест, где в принципе могла произойти та история, которая некогда выросла из провокационного письма графа Палена.
По-хорошему, мне следовало посетить все подозрительные места и выявить среди них то единственное, которое в наибольшей степени соответствовало бы нарисованному гренадером. Но погода совершенно испортилась, и холодные дожди быстро сменились снеговыми зарядами, быстро охладившими мой поисковый пыл. Однако сидеть и ждать «у моря погоды» было не в моем характере. Уж коль скоро мой вопрос окончательно перешел в область чистой географии, я вознамерился отыскать карты, которые были бы изданы в то время, когда происходили описываемые события. И, разумеется, на них должны присутствовать те районы, которые на большой карте были мною обведены черным.
Казавшаяся поначалу весьма несложной, эта задача отняла у меня почти месяц. Дело в том, что мне было желательно отыскать карты максимально крупного масштаба, в то время как государство наше старалось такие карты от частных лиц прятать и всячески затруднять к ним доступ. Пришлось проявить максимум изобретательности, пока наконец я не свел знакомство с главным инженером той военной типографии с Тульской улицы, атласами которой я столь активно пользовался. И именно он однажды подсказал мне идею, до которой я сам никогда бы не додумался. (В очередной раз я представился известным писателем, и снова мой финт удался.) А совет был прост, как все гениальное. Мне было предложено обратиться сразу в Генеральный штаб Вооруженных сил с невинной просьбой о получении разрешения немного поработать в военном картографическом архиве. Чисто технически отправить такую просьбу было совсем несложно. Следовало лишь знать, кому именно и на какой адрес ее послать. Именно эти сведения в минуту откровенности мой новый знакомый из типографии и сообщил. На следующий же день я настрочил письмо с нижайшей просьбой на имя начальника Картографического управления и с немалым волнением принялся ждать ответа.
Но прежде чем пришел ответ от военных, на мое имя прибыл конверт совсем с другой стороны. Как-то вечером, с трудом отперев вечно заедающий замок почтовой ячейки, я с удивлением обнаружил пакет, жирно оклеенный белорусскими марками. Знакомых в Беларуси у меня не было, а ответов на давным-давно разосланные письма я уже не ждал. Взглянув на обратный адрес, я прочитал название города – Гомель. Поднявшись к себе, торопливо вскрыл конверт.
Быстро пробежав глазами лист, покрытый не слишком разборчивым почерком, я мигом уяснил, что судьба преподнесла мне небольшой подарок. Оказалось, что один из десятков письменных вопросников, щедро разосланных мной по окрестностям Шклова, был кем-то переслан в краеведческий музей Гомеля. И там нашлась добрая и отзывчивая душа в образе научного сотрудника музея Константина Гришковича. Проникнувшись заботами совершенно не известного ему «писателя», он не пожалел времени написать ответ. Что-либо конкретное по существу заданных мной вопросов он сообщить не смог. Впрочем, в этом уже не было нужды: Шклов и Могилев, как районы возможного местонахождения клада, давно были мной отринуты. Зато Гришкович предложил обращаться прямо к нему, если у меня возникнут еще какие-либо вопросы по истории Белоруссии.
Не воспользоваться таким любезным предложением было просто неразумно, поскольку мое дилетантское расследование, откровенно говоря, буксовало на месте. Наскоро поужинав, я уселся за ответ. Хотя твердой уверенности в том, что клад гренадера закопан именно на белорусской земле, у меня пока не было, решил спросить моего нового знакомого именно о кладах. И о тех, о которых ходили лишь смутные легенды, и о тех, что уже были найдены. Ведь о подобных находках в советское время с удовольствием писала и городская, и районная пресса, и, следовательно, информации на эту тему должны знать достаточно. Кто знает, может быть, и мои бочонки давно были выкопаны и, как прежде водилось, успешно сданы государству?
Основной смысл моего послания был таков. Задумав написать роман на кладоискательскую тему, я прошу его (для придания повествованию должной достоверности) прислать мне сведения о старинных легендах и заметки о найденных ранее кладах на территории Белоруссии. Ответ из Гомеля пришел нескоро, примерно через месяц, и с этого момента наша с Михаилом затея дошла в совершенно ином направлении, подсказанном одной скромной заметкой, заботливо скопированной из очередного краеведческого сборника. Все мое внимание было моментально переключено на новый географический регион, ранее совершенно не вызывавший интереса. Ко мне в руки попали документы, упоминающие о ранее не известном мне кладе. Вот что было написано о нем в сборнике «Память Браславского района». Называлась заметка незатейливо: «Пра французск1 скраб каля возера Рака».
*Пры адступлент французау у веску Майшул1 панаеха-ла шмат салдат. Ус1х жихароу рассялшп па суседних весках, а у Майшули стали прыбыващ. фурманка са скрыням!. Дзещ падглядзела, што французы капаюцца на беразе возера. Праз колькх дзен салдаты зехал! i жыхары змагл! вярнуцца у веску. Найболып пдкауныя пабегл! адразу да вады. Каля сама-га возера бераг быу увесь перакапаны. Са стромкага схыга, Як1 падыходз1у да берага з другога боку, 6iai струменчык! крышчак. На вачах cyxi перад тым бераг ператварыуся у багну. Любая ямка 1мгненна запаунялася ваДой i плывуном, HixTo не ведау як дабрацца да закапаных французам! скрынь. Ад пакаления да пакаления перадавалшя тольк! расказы аб невядомых скрабах, схаваных на беразе возера.
Аднойчы перад М1калаеускай вайной у Майшул1 црыехал1 два французы. Яны штодня хадз1л1 да возера з нейк!м! приладам1 i копался на беразе. Французы жыл1 нескальк1 месяцау, а кал1 ад, язджал! сказал! гаспадару, што прыедуць яшчэ I давядуць справу до канца. Яшчэ паабяцал! пасля гэтага добра аддзячыць гаспадара загасщннасць. Неузабаве пачался вайна, потом сздыралася рэвалюцыя. У веску французы больш не приязджа1. Некато-рыя людз1 з веск1 caMi спрабавалг адшукаць скраб. Каму кал1 i давялося выкапаць яму, далей натыкал!ся на нейкую шпту…»
Оставалось перевести с белорусского на русский язык, поэтому пришлось обойти полдома в поисках кого-нибудь, кто хоть чуть-чуть понимал бы братский язык. К счастью, отыскал девочку лет четырнадцати во втором подъезде, которая несколько раз гостила летом у бабушки в городе Новолукомле и там немного поднаторела в разговорном диалекте. Естественно, особой ответственности от столь юной девчушки я не ожидал, но та старалась, как могла: за качественный перевод я пообещал ей большую шоколадку. Не прошло и пятнадцати минут, как я держал в руках ее версию перевода.
«При отступлении французов в деревню Майшули понаехало много солдат. Всех жителей расселили по соседним деревням, а в Майшули начали прибывать телеги с неким имуществом. Дети подглядели, что французы копаются на берегу озера (Рака). Через несколько дней, когда, солдаты уехали, жители смогли вернуться в деревню. Некоторая их часть сразу побежала к воде. Около самого берега вся земля была перекопана. (Далее следует малопонятная фраза, вразумительно перевести которую ей так и не удалось.) Рядом бил небольшой источник, отчего эта часть берега была сильно заболочена. Любая ямка мгновенно заполнялась водой и плывуном. Никто не знает, как добраться до закопанных французами вещей. Из поколения в поколение передавались только рассказы о сокровищах, спрятанных на берегах озера.