Тайна Иппокрены

Белоусов Роман Сергеевич

Почти в каждой из этих книг, подобно художнику У. Хогарту, только средствами литературы Дефо рисует страшный мир нищеты, преступности и порока, где процветают удачливые, поклоняющиеся одному богу — золотому тельцу. Глава пиратской шайки Боб Сингльтон в погоне за золотом и богатством бороздит моря, пересекает пустыни и джунгли. Джек Полковник целых двадцать шесть лет промышляет воровством на лондонских улицах, попадает в солдаты, дезертирует, его похищают и продают на плантации в Америку, где наконец сам он превращается в преуспевающего хозяина невольников. Воровка и распутница Молль Флендерс, пережив многие злоключения, возвращается к честной, вполне благопристойной обеспеченной жизни. На все ради собственного благополучия, вплоть до убийства дочери, идет Роксана — леди, тщеславная и расчетливая в делах и столь же неразборчивая в средствах. Все они под конец жизни становятся вполне добропорядочными

согражданами общества, где преуспевают предприимчивые буржуа. Образы, созданные Дефо, пришли на страницы его книг из жизни, «мотивы поведения его героев и героинь, — пишет профессор А. Аникст, — социально обусловлены и отражают влияние буржуазных порядков на человеческий характер». Тем не менее некоторые критики отказывали писателю в разработке характеров и называли его «безграмотным писакой», который, по их суждению, доступен пониманию лишь «грузчиков и сапожников и тому подобной грязной швали». Позже находились литературоведы, злословившие, будто Дефо не имеет ни малейшего представления об основах психологии, а является лишь регистратором фактов. Этим ниспровергателям писателя ответила Вирджиния Вулф. Она писала, что Дефо «достиг в изображении сущности такой правды, которая встречается и выдерживает проверку временем гораздо реже, чем правда фактов». И это верно. Задолго до того как сто лет спустя Жермена де Сталь, к удивлению многих, заметила, что характер одного и того же персонажа может быть многообразным и сложным, Дефо наделял своих героев различными качествами, стремясь не к прямолинейной и однозначной, а к разнообразной психологической характеристике их.

Что касается фактов, то писатель лишь опирался на них, собирая в течение многих лет, «прежде чем жизненный опыт, — заключает Вирджиния Вулф, — был обобщен в художественном произведении». В этом смысле не исключение и его знаменитый роман «Молль Флендерс».

В последние дни января 1722 года в Лондоне появилась книжка с необыкновенно длинным, как тогда было принято, названием: «Радости и горести знаменитой Молль Флендерс, которая родилась в Ньюгейтской тюрьме…» Далее в заголовке говорилось, что героиня пережила немало приключений в течение своей разнообразной жизни, несколько лет была содержанкой, пять раз замужем, двенадцать лет воровкой, наконец, восемь лет ссыльной. Фамилия автора отсутствовала, но сообщалось, что написано по собственным заметкам героини, скрывавшейся под вымышленным именем,

Анонимный автор пояснял в предисловии, что у его героини есть особые причины скрыть свое настоящее имя, потому что оно слишком хорошо известно в архивах и протоколах Ньюгейта и Олд-Бейли. Так что, мол, читатель пусть и не рассчитывает на то, чтобы она назвала его.

Конечно, современники были заинтригованы. Они привыкли к тому, что граб-стритовские авторы знакомили их с жизнеописаниями подлинных персонажей, с похождениями известных разбойников, пиратов, авантюристов. Лондонские мещане, люди наивные, обожающие всякие приключения, особенно из жизни героев преступного мира или путешественников в далекие, таинственные страны, нередко самый что ни на есть фантастический вымысел принимали за описание реальных событий, рассказанных якобы от лица их участника. Готовые поверить и в небылицы, они и путешествия Гулливера воспринимали как вполне достоверные.

То же самое произошло и с «Приключениями Робинзона Крузо» — первым крупным романом Дефо, который он выдал за воспоминания моряка из Йорка. В его реальном существовании никто и не подумал усомниться. Точно так же за чистейшую правду приняли и роман Дефо «Записки кавалера», усмотрев в нем подлинные записки участника сражений с Кромвелем, и «Дневник чумного года», увидев в нем мемуары очевидца.

Как ни у кого не вызывало сомнений реальное существование тех, от имени кого велось повествование в этих и других книгах Дефо, так не сомневались лондонцы и в том, что Молль Флендерс лицо подлинное. Если же она и назвалась вымышленным именем, то это вовсе не значит, что ее не существовало. «Но кто в таком случае скрылся под этим именем?» — спрашивали любопытные. В охотниках разрешить эту загадку недостатка не было еще при жизни Дефо.

На этот счет строили различные предположения. Для порядка перебрали всех знаменитых воровок, в том числе и давно умерших, таких как Барбару Спенсер, повешенную в Тайберне, и Мери Прайс, она же Роджерс, которую сожгли на костре. Припомнили, что и писатели прошлого тоже выводили падших женщин, например Деккер. В его комедиях и памфлетах среди жуликов, шулеров и авантюристов проститутка и воровка — непременный персонаж лондонского городского пейзажа. А в пьесе «Сумасбродная девица» (1612 г.) просто-напросто выведена подлинная потаскушка того времени, некая «веселая Молль».

Видимо, это небезызвестная Мэри Фрис по прозвищу Воровка Молль или Молль-карманщица, чьи похождения после ее смерти были описаны в памфлете «Жизнь и смерть миссис Мэри Фрис, обычно называемой Молль-карманщица» (1662 г.). Не менее прославилась и Длинная Мег, также вдохновлявшая литераторов, в частности Бен Джонсона. В прологе к своей пьесе Деккер говорит, что типов, подобных его героине, имеется множество, и приводит тому примеры.

Слава Молль-карманщицы дожила до дней Дефо, и имя ее попало на страницы его романа, где героиня сравнивается с «такой же смелой и ловкой воровкой, как была когда-то Молль-карманщица, хотя уступала ей по красоте».

Но эти персонажи были слишком отдалены во времени и едва ли могли послужить прототипом Молль Флендерс, а тем более рассказать о себе автору. Тогда кто же поведал ему свою печальную историю? Решили обратиться к более близким примерам.

В этот момент по Лондону распространился слух, что автор ставшего к тому времени весьма популярным романа (за год вышло три издания) встречался со своей героиней в Ньюгейтской тюрьме. Здесь будто бы он и записал с ее слов историю жизни этой лондонской воровки. Однако пока что это были лишь слухи.

Но вот вскоре после выхода в свет книги Дефо появилась серия анонимных памфлетов, автор которых прямо утверждал, что настоящая Молль Флендерс умерла в Гэлуэй в апреле 1722 года, где ее знали под именем Элизабет Аткинс. Однако при ближайшем рассмотрении эти памфлеты оказались чистой спекуляцией и представляли собой не что иное, как вкратце изложенное содержание романа Дефо с добавлением некоторых настоящих имен для создания впечатления правдивости. Наиболее известным из этой серии (выходившей на протяжении нескольких лет) был памфлет «Непостоянство судьбы», где сообщалось имя наставницы Молль — Джейн Хэкэбаут. Лондонцы тотчас узнали в ней реальную Кэт Хэкэбаут, чье имя долгое время не сходило со страниц газет. Ее брат, разбойник Френсис, был повешен в 1730 году, а сама она отправлена в ссылку год спустя. Считают, что У. Хогарт в своей знаменитой серии гравюр «Карьера шлюхи» изобразил эту самую Кэт Хэкэбаут. «А вы думали, нет?!» — восклицал автор тогда же появившейся поэмы о жизни Молль Хэкэбаут — своеобразном жизненном комментарии к этим гравюрам. Цель этих комментариев состояла в том, чтобы помочь распознать за изображенными художником фигурами подлинные персонажи. Но и без того сходство было настолько разительным, что лондонцы без труда узнавали в роли сводни известную на весь город владелицу публичного дома Элизабет Нидхем, в сладострастном джентльмене — не менее известного ростовщика и распутника Френсиса Чатериса, словом, за каждой фигурой на гравюрах угадывался прототип.

Но почему в поэме героиню зовут Молль? Ведь у Хогарта ее именуют Мэри. Так-то оно так, но вернее будет назвать ее Молль по имени известной героини мистера Дефо, заявлял автор поэмы, для которого Молль Флендерс, как и для всех читателей, являлась синонимом «разврата и порока». Сочинитель поэмы, видимо, не сомневался, что Молль Флендерс и Мэри Хэкэбаут — одно лицо. Впрочем, все это оставалось в сфере догадок и предположений, не подтвержденных разысканиями. В ту пору никому в голову не пришло обратиться к сообщениям газет того времени, когда Дефо работал над своим романом. А между тем, если бы это сделали, то кое-что прояснилось бы в вопросе о прототипе Молль Флендерс.

Впервые этим занялся Уильям Ли, автор трех томов «Дефо, его жизнь и необнаруженные рукописи» (1869 г.). Среди огромного множества статей, публиковавшихся в изданиях, где сотрудничал Дефо, он обнаружил сообщения, имеющие, как он полагал, прямое отношение к Молль Флендерс.

Летом 1720 года в уже известном нам журнале Эплби «Ориджинел уикли джорнэл» появилась небольшая заметка, написанная в форме письма. От имени некоей Молль, проживавшей на Розмэри-лайн, близ Ярмарки тряпья, в заметке рассказывалось о судьбе лондонской воровки-карманщицы, которая незаконно вернулась из ссылки, о том, как, узнав об этом, ее шантажировал один человек, грозившийся выдать ее, если она не станет делиться с ним своей добычей.

Намек на шантажиста слишком прозрачен, чтобы не узнать Джонатана Уайлда. Конечно, речь шла о нем и его методах. Но кто написал записку и передал в журнал? Не рук ли Дефо это дело? Ведь тем летом ему частенько приходилось бывать в Ньюгейтской тюрьме, где он навещал своего редактора Миста, посаженного за долги. Надо ли говорить, что Дефо, сотрудничавший и в журнале Эплби, пополнял как обычно свою память фактами из жизни героев преступного мира. И ничего удивительного, что его внимание привлек рассказ рецидивистки Молль, интересный не только сам по себе, но еще и потому, что разоблачал методы ненавистного Джонатана Уайлда.