Тайна исчезнувшей шляпы
Шрифт:
— Значит, они тебя все-таки раскололи, лопух? Говорила же я тебе, что удрать не удастся! — Она презрительно отвернулась от Пастора, достала пудреницу и принялась энергично пудрить нос.
— А почему вы мне раньше не сказали, любезная, что достали контрамарку для своего приятеля Джона Казанелли? — тихо спросил Квин.
— А я не обязана все вам говорить, — дерзко ответила она. — С какой стати? Джонни не имеет никакого отношения к этой истории.
— Это мы сейчас обсуждать не будем. Я хочу спросить вас о другом, Мадж: не всплыло ли с тех пор что-нибудь полезное у вас в памяти?
— В каком это смысле?
— Вот в каком. Вы мне сказали, что перед началом спектакля были на своем обычном месте в проходе, что помогли многим найти свои места, но не помните, был ли среди них Монте Филд — тот, которого убили. Еще вы сказали, что в течение всего спектакля находились в конце левого прохода. В течение всего спектакля. Так, Мадж?
— Ну, так. А кто говорит, что это неправда?
У девушки явно начинали сдавать нервы, но, когда Квин бросил на нее пытливый взгляд, она усилием воли заставила себя перестать сжимать и разжимать руки.
— Да ладно, Мадж, хватит морочить инспектору голову, — вдруг вмешался Пастор. — Он все равно докопается, что мы были вместе, и ты только сама себя подставишь. Ты не знаешь, что это за тип. Лучше скажи правду, Мадж.
— Ага! — воскликнул инспектор, дружелюбно глядя на гангстера и его девицу. — У тебя, я гляжу, на старости лет просветлело в голове, Пастор. Значит, говоришь, вы были вместе? Когда, где и в течение какого времени?
Лицо Мадж залилось краской, потом побелело. Она бросила на своего возлюбленного ненавидящий взгляд.
— Раз уж этот недоумок празднует труса, — проворчала она, повернувшись к Квину, — придется, видно, расколоться. Я вам расскажу все как на духу, инспектор, — но посмейте только пересказать это нашему жирному директору!
Инспектор вздернул брови, но не стал перебивать Мадж.
— Ну да, я достала для Джонни контрамарку, — вызывающим тоном продолжала билетерша, — потому что Джонни любит крутые пьесы и у него сегодня был свободный вечер. Ну, я и раздобыла ему контрамарку. По ней можно было получить два билета, и поэтому место рядом с Джонни пустовало. Это крайнее кресло с левой стороны — лучшего места я для этого недомерка не смогла достать. Во время первого акта я была сильно занята и не смогла посидеть рядом с ним. Но когда занавес поднялся после первого антракта, у меня особенных дел не было, и я села рядом с ним. Ну да, признаю, что я почти весь второй акт просидела в соседнем с ним кресле. И что в этом такого — неужто мне и отдохнуть никогда нельзя?
— Ясно. — Квин хмуро глядел на нее. — Вы бы очень облегчили мне жизнь, любезная, если бы рассказали это с самого начала. И во время второго акта вы с этого места не сходили ни разу?
— Нет, пару раз сходила, — настороженно ответила билетерша. — Но все было спокойно, директора поблизости не было, и я вернулась к Джонни.
— А этого человека — Филда — вы не заметили, проходя мимо?
— Нет, сэр.
— И рядом с ним тоже никого не видели?
— Нет, сэр. Я вообще не знала, что он там сидит. Наверно, я просто не поглядела в ту сторону.
— Короче говоря, в течение второго акта вы никого не усаживали в последний ряд, в соседнее с Филдом место?
— Нет, сэр… Я понимаю, что мне, наверно, не надо было покидать свое рабочее место, но ничего подозрительного я не видела.
С каждым вопросом Мадж все больше трусила. Она украдкой посмотрела на Пастора, но тот по-прежнему не поднимал глаз.
— Что ж, любезная, вы мне очень помогли, — вдруг сказал Квин, вставая. — Катитесь отсюда!
Мадж повернулась, чтобы идти, и тут гангстер с невинной ухмылкой на лице шагнул ей вслед. Квин дал знак полицейскому, и тот, схватив Пастора за шиворот, вернул его на место.
— Не спеши, Джонни, — ледяным топом сказал Квин. — О'Коннел!
Девица оглянулась, стараясь не выдать беспокойства.
— Пока я мистеру Панзеру про твои штучки ничего не скажу. Но советую вести себя осторожнее и не распускать язык, когда разговариваешь со старшими. Так что вытряхивайся, но, если тебя заметят еще в чем-то, тебе не поздоровится!
Мадж раскрыла было рот, чтобы выдать очередную дерзость, но передумала и поспешно выскочила из кабинета. Квин повернулся к полицейскому.
— Надень на него наручники, — сказал он, показывая на гангстера, — и отведи в участок.
Полицейский отдал честь. Сверкнула сталь, и Пастор с обалделым видом уставился на наручники, защелкнувшиеся у него на руках. Прежде чем он успел открыть рот, полицейский выволок его из кабинета.
Квин махнул рукой ему вслед — дескать, глаза бы мои тебя не видели, — бухнулся в кожаное кресло и достал табакерку. Потом совершенно другим тоном сказал Джонсону:
— Ну что ж, дружок, давай займемся Морганом.
Бенджамин Морган вошел во временное святилище Квина твердым шагом, который, однако, не до конца скрывал его волнение.
— Явился по вашему приказанию, сэр, — сказал он густым жизнерадостным баритоном и опустился в кресло с таким же удовлетворенным видом, с каким уставший после рабочего дня человек опускается в кресло у себя в клубе. Но инспектора было нелегко провести. Он вперился в адвоката проницательным взглядом, под которым тот заметно поежился.
— Меня зовут Квин, мистер Морган, — сказал инспектор дружеским тоном. — Инспектор Ричард Квин.
— Я так и полагал, — сказал Морган и, встав с кресла, пожал инспектору руку. — А вы, наверно, знаете, кто я такой. В прошлые годы вы могли меня часто видеть в уголовном суде. Помните дело Мэри Дулитл, которую обвиняли в убийстве? Я ее защищал…
— Конечно помню, — с готовностью подхватил инспектор. — То-то мне ваше лицо показалось знакомым. Вы тогда, если не ошибаюсь, добились оправдательного приговора. Очень умно повели дело, очень. Значит, это были вы!
— Да, нашел важные зацепки в аргументах обвинения, — улыбнувшись, признал Морган. — Но это было давно. Теперь я уголовными делами не занимаюсь.