Тайна исповеди
Шрифт:
Прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, я не чувствую направленного давления извне, прощупывания эмоционального плана, мысленной связи, подобной далёкому шёпоту. Лишь два ярких чистых сгустка физической силы и энергии быстро перемещаются по границе зарослей за деревней. Значит контролёра рядом нет, а в "зелёнку" соваться не стоит. Так "светятся" существа обладающие пси-силой. Должно быть собаки резвятся. Не те слепые псы, что опасны лишь стаей, а вполне зрячие Чернобыльские Собаки, которые видят врага и добычу не только глазами. Они и ко внушению способны. "Глаза отводят", создавая иллюзорных двойников, и нападают при этом из слепой зоны. Матёрые - способны создать волну ужаса и гнать хоть целое стадо кабанов прямо в ловушку. Вдвоём, с человеком, особенно с неподготовленным, справятся играючи.
Нетушки, пусть сами
Кстати о кровососах - ворона тут неспроста. Эти хитрые бестии даром глаза не ломают. Значит ей тут уже перепадало вкусненького. Сосредотачиваюсь, ныряя еще глубже в свой "внутренний колодец". Нет, звезд с его дна я не вижу. Только двух "собачьих светлячков" за деревней. По прежнему далеко и пока не опасно. "Мой" хищник где-то ближе. Затаился и ждет. Удивительно спокойный, тихий и хладнокровный. Уж ни Кот ли Баюн?! Эти рыси-переростки редки чрезвычайно, и столь же опасны. Я такого лишь раз видел. Но он тоже с пси-талантом. Прочёл меня и не захотел под очередь нырнуть. При всей своей скрытности и способности часами ждать в засаде неподвижно, Кот Баюн не способен спрятать взгляд и быть эмоционально бесцветным. Он очень азартен. Всё, что он умудряется скрыть, - "уходит внутрь", превращая его в настоящий вихрь азарта и нетерпения. Нет, Кота я не чувствую...
Откуда-то слева, со стороны незакрытого погреба, послышалось тихое, но тяжелое дыхание. Взгляд, еле слышные шаги. Показалось, что дверной проем слегка колышется, будто сквозь завесу горячего воздуха. Это в тени-то! Чуть прижимаю спуск Кедра в левой руке. На дорожке, ведущей к погребу, возникает красный зайчик ЛЦУ. Ползет по земле к двери... Отмечаю про себя, что дорожка не такая заросшая, как земля вокруг. Красная точка уменьшилась с расстоянием, но всё ещё четко видна. Внезапно она поднимается в воздух, хотя должна была нырнуть в черноту дверного проёма и исчезнуть там. Не раздумывая ни мгновения я плавно тяну спуск. Воздух оглашается хриплым рёвом.
Кедр выплевывает пули почти беззвучно, благодаря глушителю. Гораздо громче лязгание затвора, досылающего в ствол новый патрон. Но всё заглушает рёв раненой твари. Перестав тратить силы на ненужную больше невидимость, кровосос бросается ко мне, в надежде разорвать дистанцию и меня за компанию.
– Вот же громкий ты, гад!
– в полголоса проговариваю я, забыв о звукоизоляции шлема.
Все так же беззвучно совмещаю отметку целеуказателя второго Кедра с основанием шеи кровососа, продолжая перемалывать его нижние конечности длинной очередью из первого.
– Ну заткнись уже, шалун! Спокойной ночи.
Короткая очередь второго ПП заставляет монстра захлебнуться криком и собственной кровью. Затихшее чудовище валится практически мне под ноги. Только бы собаки не заинтересовались! Слышать-то они слышали. Такой рёв и мертвого поднимет. Прислушиваюсь... Собаки замерли на пределе дальности восприятия, но пока не приближаются. Я словно растекаюсь по окрестности, пытаясь прощупать, проникнуть, вобрать в себя всё окружающее. На какое-то мгновение я даже чувствую человека в церковной пристройке. Он там один,
Присев на колено я меняю обоймы и подбираю гильзы в сумку на поясе. Так и следов меньше, и запас проверочного материала обновляется. Они заменяют мне гаечки-болтики, которыми иные сталкеры аномалии обкидывают. Хоть и укомплектован я самой лучшей электроникой, а привычка проверять сомнительные места броском мелкого предмета осталась у меня с первых дней в Зоне. И гильзы тоже с тех времен. Уж очень много их было тогда под ногами. Я собирал их, как Тамерлан в легенде поднимал камни из кургана, оставленного его уходящей в поход армией. И, так же, как он, вспоминал имена тех, кто не вернулся. Я также мог каждой гильзе приписать имя... Слишком много имён. И курган над погибшими друзьями, в своё время, я тоже насыпал, это был мой долг. Долг последнего выжившего. Я не просил никого об избавлении от смерти. Даже поменяться местами с любым из моих сослуживцев был готов. Но судьба не спрашивает. Её выбор жесток и непререкаем. Они остались там, а мне еще многое предстоит здесь. Чтобы их жизни и смерти не были напрасны.
Левая рука подбирает гильзы, правая сжимает ПП, сознание пытается удержать контроль над окружающим и не дать вырваться на волю убийственному урагану из прошлого. Что-то слишком часто он стал ломиться ко мне в голову. Слишком настырно. Я знаю, что это не мертвецы тянут ко мне свои руки, не кто-то другой обвиняет меня. Я сам свой судья и прокурор. Но никто мне не скажет об этом. Ни с кем я не поделюсь. И не потому, что абсолютно одинок. Нет. Есть Ворон, в компании с которым мы проворачиваем операции, его брат Грач, который у нас на базе руководит "научными отшельниками" - группой таких же как я, ушедших на нелегальное положение, учёных различных специальностей и уровня. Есть еще несколько вольных и невольных, таких же, как я ( вот ирония!) дезертиров из армии, обеспечивающих охрану и жизнедеятельность нашей базы. Иногда присоединяются единомышленники из "Свободы" или "Долга" (зависит от целей операции). Но ни с кем из них я не стану обсуждать свои кошмары. Коллегам и бойцам незачем видеть слабость командира.
Гильзы собраны, дыхание выровнено. Вокруг, по прежнему, тихо, не считая шелеста ветра и звуков мертвой деревеньки. Надо двигаться дальше. К церкви. Тем более, что он ждёт. Я ещё не зал кто, но был уверен, что человек в доме слышал шум и почувствовал моё присутствие. Также, как я его. Просто почувствовал и ждал. Пора уже познакомиться.
Пару сотен метров вдоль по улице я прошёл достаточно легко, без приключений, лишь изредка огибая аномальные зоны, но усталость уже висела на плечах. Нестерпимо хотелось присесть и передохнуть. Скамейка возле церковной пристройки прекрасно для этой цели подходила. Чистая, на вид вполне крепкая, освещенная солнцем, она стояла вдоль стены на двух вкопанных в землю брёвнах и просто манила к себе. Детекторы молчали. Прогностический модуль, хоть и не исключал вероятности, но тоже не предсказывал ничего смертельно опасного. Гильза, брошенная в ту сторону, щелкнула по доске, отскочила в бревенчатую стену здания, выбив из стены отклик еще крепкого бревна и откатилась к моей ноге. Всё такая же желто-блестящая. Нисколько не изменилась. Я присел на скамейку, поднял гильзу и с наслаждением привалился к стене.
Сквозь плотно забитый ранец и броню костюма я не мог ощутить приятной теплоты разогретых солнцем брёвен, но ощущения прочной стены за спиной, прикрывающей от нападения с тыла уже создавало впечатление безопасности. Я успел хлебнуть воды из мундштука в шлеме и откинуть голову назад, прежде, чем раздался лёгкий скрип открываемой двери.
На пороге появился старик. Седая борода, ровная, стриженная "лопатой", густые седые брови, серо-стальные внимательные, живые и умные глаза, разлинованное морщинами лицо. Все говорило о почтенном возрасте и богатом жизненном опыте. Но даже беглого взгляда на фигуру и осанку было достаточно, чтобы понять, что старик совсем еще не дряхл, а достаточно крепок, чтобы и за церквушкой уследить и себя блюсти в порядке и благочестии. Широкоплеч, высок, прям, как столбик крыльца, об который он опирался рукой.