Тайна исповеди
Шрифт:
Старик спокойно глядел в серебристое полусферическое забрало моего шлема и "держал МХАТовскую паузу". Запоздало спохватившись, я включил внутреннюю подсветку в шлеме. Прятать глаза при разговоре - неуважение к собеседнику. Теперь, когда освещенность снаружи и внутри выровнялись, хозяин мог установить со мной зрительный контакт.
– Здравствуйте, молодой человек! Меня можете Нестором Петровичем звать, а Вас величать как?
– Пастух.
– выдохнул я во внешний динамик.
– Здравствуйте и Вы.
– Можете снять с головы свой "аквариум".
Я скосил взгляд на показания анализаторов справа внизу на внутришлемовом дисплее. Старик не врал. И его манера говорить чем-то неуловимо подкупала. Он очень напоминал одного из моих преподавателей, будто привет из прошлой жизни...
– Ароматы, говорите? Что ж, рискну.
Пальцы легли на замки гермошлема. С шипением, похожим на выдох, выровнялось внутреннее повышенное давление костюма с атмосферным. Компьютер отключил систему фильтрации-кондиционирования. Я снял тяжелый шлем с кольцевого шарнира и глубоко вдохнул внешний воздух. После стерильной безвкусности замкнутой атмосферы, волна запахов буквально захлестнула меня. Давно забытые, воскресшие вновь в памяти ароматы деревни: мёд, хлеб, какие-то травы, запах дыма от печки. Ощущение, будто неразбавленного спирта хлебнул, или перебродившей медовухи.
– Мёд?! Откуда здесь..?!
– У меня за домом пасека. Пчёлки хоть и страшноваты на вид, но вполне приличный мёд дают. И ОЗК не прокусывают, слава Богу.
– Старик улыбнулся своим мыслям.
– А хлебушка настоящего, из печки, Вы давно пробовали?
Наверное мои глаза вспыхнули слишком ярко. Нестор снова с грустноватой улыбкой кивнул одними глазами.
– Вижу отшельника. Не с "большой земли" пришли вы в своем "космическом скафандре", молодой человек. Или слишком много и часто бываете в нашем аду. По усталости в глазах и в движениях вижу. Да ещё прозвище Ваше. Это местные язычники-проходимцы, суеверные дикари, клички себе приклеивают, как ярлычки, будто Бога надеются обмануть. Так что не из учёных Вы, значит...
– Вот тут Вы немного ошиблись, Нестор Петрович. Кандидатский минимум я защитил, хотя и в Зоне уже, но в полном соответствии с правилами. Работа по теоретическому прогнозированию расположения аномальных полей на местности. Но, тут Вы абсолютно правы, к "официальной науке" я никак не отношусь. Меня в ней как-бы нет. Я местный отшельник-невидимка. Для военных - дезертир, для государства - мертвец, вполне официальный. А для ученых из лагеря на Янтаре - вольнонаёмный служащий, испытатель костюмов, проводник, охранник экспедиций и ассистент в проведении полевых исследований.
– Вот как. Ай, не просты Вы, батенька, оказывается. Со всех сторон не просты... В дом зайдёте, или здесь поговорить хотите?
– Если мне память не изменяет, то в Дом Господень с оружием нельзя, ведь так?
– Так...
– А выпустить оружие из рук, как Вы выразились, в нашем аду - смерти
– Нет. Не гоже мне, грешнику. Скорее за сторожа.
– Старик вновь грустно усмехнулся.
– Вы, похоже, не застали времен, когда академики и профессора сторожами работали, газетами торговали да дворы мели?
– Не скажите. Помню. Сам, еще в школе учась, почту по утрам по участку разносил.
– тут настала моя очередь невесело усмехнуться.
– А вы академик? Или профессор?
– Даже и не знаю. Не довелось мне преподавать. Я попал в эти места очень давно, как Вы сейчас, с кандидатским минимумом. Если бы не эта чертова секретность, мог бы физику преподавать. Где-нибудь в Москве, или в Харькове, или даже в Новосибирске!
– его глаза сверкнули при звуке имени родного города. Мне все стало понятно.
Одновременно, словно проекция слайда в темноте, всплыла одна пожелтевшая, испорченная временем и сыростью бумага...
– Северский, Нестор Петрович, старший научный сотрудник, завсектора лаборатории Х-2.
– я безотчетно произнес эту строчку вслух.
Старик замолчал, напряженно глядя мне в глаза. А я почувствовал на себе еще один внимательный взгляд, не обещавший ничего хорошего.
СОБАКИ!!
– Вас не обидят, пока Вы не попробуете обидеть меня.
– Так это ВАШИ собаки!
– с обреченным озарением выпалил я.
– Тут по весне, пару лет назад, какой-то умник на болотах пожар устроил... (я молча слушал, отлично зная этого "умника) - Так с тех болот в наши места недожаренных кровососов множество хлынуло. Жрали всё, что шевелилось. Днем выйти страшно было. Мамку этих двух зубастиков тоже досуха выцедили. А их она ко мне под крыльцо засунуть успела. Я их сам вырастил. Теперь они мне как дети. Так что... не вздумайте трогать собачек. Не то я сам, голыми руками...
– голос его стал глух и страшен.
– "Не судите, да не судимы будете" - ответил я словами из Библии.
– Мне показалось, что Вас всё-таки ЗА МНОЙ послали.
– Старик смотрел теперь колючим и изучающим взглядом.
– Не буду скрывать - я действительно охочусь за всем и за всеми, что связано с проектом Х. Но это лично моя инициатива... Я сам прихожу. Никто, кроме совести, мной не руководит. Я слишком мало о Вас знаю, чтобы судить, казнить, или миловать.
И я, повинуясь порыву, коротко рассказал Нестору, перескакивая во времени, сначала о моей встрече с контролёром в руинах Х-14. Потом о своём появлении в Зоне и подробностях операции "Безмолвный Свидетель", стоившей жизни моим сослуживцам, а мне ранней седины. Потом про то, как я не смог предотвратить ещё один, не знаю какой по счёту, штурм ЧАЭС, по разведданным сбитого дрона, что мы добыли в том страшном бою. И ещё многое, что не давало мне спокойно спать уже много лет. И подробности той головоломной операции, после которой я потерял жену с Малышом. И то, что единственным виновником этой потери я считаю себя.