Тайна «каменного кольца»

Стенные часы торопливо тикали. Стрелки уже подбирались к одиннадцати. Таня, сидя с ногами в кресле, старалась не дремать, следила за движением стрелок. Это плохо удавалось. Веки смыкались сами собой.

«Бумм... — расслышала она сквозь сон. — Бумм...»

— Двадцать три ноль-ноль, — подражая любившему точность брату, пробормотала девочка. — Что же с ними случилось?

Чтобы прогнать сонное оцепенение, она потянулась и пошла в столовую, где белел скатертью нарядно сервированный стол. Крышка соусника оказалась слегка сдвинутой.

— Василий Никандрыч, — сухо спросила Таня, — совесть у тебя есть?

Большой белый кот, примостившись на краю стола, медленно, со вкусом умывался.

— Брысь!

Не теряя достоинства, кот спустился на стул, всем видом показывая, что считает себя выше вздорных человеческих упреков.

Дверь приоткрылась.

— Твои еще не приехали?

— Все жду. Заходи, Маша, — повернулась Таня к подруге.

Несмотря на ночную пору, гостья была в светлом, легком сарафанчике. В южном курортном городе ночи стояли жаркие.

— Чай будешь пить?

— Давай. Как у тебя сегодня красиво!

Маше, как и Тане, было двенадцать лет. Она старалась держаться солидно, по-взрослому, но это не всегда удавалось — мешало любопытство ко всему, что творится вокруг. Девочка вертелась на стуле, рассматривала сервированный стол, приодевшуюся подругу, мирно дремавшего Василия Никандрыча. И не забывала о сладостях, расставленных на столе.

— В общем не волнуйся, — говорила Маша, намазывая булочку вишневым вареньем. — Поезд мог опоздать ужасно намного. Или на автобус не сели. Или мало ли что...

— Ну, что ты! — презрительно сказала Таня. — Во-первых, дядя Боря летит самолетом. Во-вторых, они с дедушкой сразу возьмут такси. При чем тут автобус?

Машу нелегко было смутить.

— А если нелетная погода? Если не встретились или не узнали друг друга? Однажды был такой случай. Может, и дедушка не узнал.

— Родного сына?! Ты бы думала, что говоришь!

— Я-то думаю, а ты слова не даешь сказать, — заметила Маша. Точь-в-точь так отвечала ее мать, работница пошивочного ателье, своим клиентам.

— Таня! — послышался звонкий мальчишеский голос со двора. — Папа тебе записку привез. Захар Игнатьевич в городе остался ночевать. Лови!

Камень, обернутый бумагой, упал на подоконник. Таня быстро развернула его и прочла записку.

— Только этого не хватало!..

Девочка с досадой бросила бумагу на стол, где ее немедленно подхватила Маша.

— Пишут, что дела задерживают, шлют тебе привет, — сказала Маша с недоумением. — А может, это не от деда письмо?

Таня не отвечая, поспешно убирала со стола. На Машин вопрос она, конечно, не обратила внимания. Письмо от деда привез сосед, водитель грузового такси, а в окно швырнул его Шурик, сын шофера. Все ясно как на ладони. Придется ночевать одной.

— До свидания, — сказала Маша. — Смотри в школу не опоздай.

Таня кивнула и даже не напомнила подруге, что завтра выходной. Обида комом стояла в горле.

Дедушка и брат Леня, который тоже поехал встречать дядю Борю, наверно, веселятся сейчас. Какие дела могли их задержать? Просто гуляют, осматривают город. Может быть, пошли в театр... А она, Таня, пропадай здесь одна с Василием Никандрычем!

Таня вымыла чашки, убрала со стола посуду и, готовясь подняться в мезонин, где помещалась ее спальня, бросила взгляд на кота.

Василий Никандрыч проснулся. Изумрудно-зеленые глаза его вспыхивали лукавыми огоньками, кончик хвоста чуть вздрагивал.

Проследив за направлением кошачьего взгляда, девочка увидела забытую на столе тарелку с колбасой.

— Старый воришка, — сказала сердито Таня, — ничего тебе не будет!

Колбаса исчезла в буфете. Кот не спускал укоризненных глаз с хозяйки.

«Ведь это ты получила тройку по физике, — казалось, говорили его глаза. — Тебя не взяли в поездку. При чем тут я?»

Таня громко хлопнула дверью.

...Ночь тянулась бесконечно. В комнате было душно, точно в разгар лета, хотя на дворе стоял еще только май. Широкая полоса лунного света медленно передвигалась к Таниной кровати.

Луна осветила мамин портрет, и глаза на портрете стали совсем живые. Таня не помнила маму. Брат Леня помнил ее чуть-чуть — ведь он был на четыре года старше. Люди говорят, что Таня «вылитая мама». А дедушка спешит добавить: «Но у твоей мамы никогда не было троек».

Верить ли этому? Тане не хотелось представлять маму похожей на зубрилу Лиду Снежко, «Полынь-траву», как прозвали ее ребята.

У Лиды вечно кислое лицо. Она не умеет хохотать, плавать, подтягиваться на кольцах. Нет, нет, мама не такая! Наверно, и к ней придирались учителя. И, конечно, мама не позволила бы оставить Таню одну из-за неудачного ответа по физике.

Таня чуть не заплакала от жалости к себе. Потом стала считать «пятьдесят наоборот». Постепенно кровать под нею начала медленно колебаться, будто готовясь к отплытию в сонный мир.

Вдруг совсем рядом послышался приглушенный лай и тоненький скрип садовой калитки.

«Своих собак во дворе нет. Значит, вошел кто-то посторонний», — смутно подумала Таня. Ей даже почудились легкие шаги в саду.

Все стихло. Потом тишину прорезал слабый свист. Наверно, звали собаку.

Таня спрыгнула с постели и подбежала к окну. Может, вернулся дедушка? Может, Леня, не желая ее будить, бродит по саду?