Тайна казачьего обоза
Шрифт:
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ТКАНЬ СУДЕБ
«Что я буду думать, когда мне придётся умирать, если я только буду в состоянии тогда думать?
Буду ли я думать о том, что плохо воспользовался жизнью, проспал её, продремал, не сумел вкусить её даров?
„Как? это уже смерть? Так скоро? Невозможно! ведь я ещё ничего не успел сделать… Я только собрался делать!“
Буду ли я вспоминать о прошедшем, останавливаться мыслию на немногих, светлых прожитых мною мгновениях, на дорогих образах и лицах?» [9]
9
«Что
Так или примерно так думал, удобно расположившись в необъятном кожаном кресле, утонув в его коричневых волнах, скрипом лести ласкающих слух, Фёдор Витальевич Владимирцев, владелец мебельной империи «Ника», названной так по непринуждённому настоянию тестя, Охлопкова Семёна Герасимовича, вечного депутата Госсобрания республики. В молодые годы неприученный к труду Сеня Охлопков настойчиво искал своё место, синекуру, чтобы быть при деле, но при этом не марать рук и собирать сливки; комсомол в этом отношении стал для него стартовой площадкой;
легко перешагнув «весёлую пионерию», одним из первых в классе вступил в ряды комсомола, интригуя и изворачиваясь, возглавил классную ячейку, затем стал секретарём первичной школьной комсомольской организации. Не в меру бойкого паренька заметили, где надо и кому надо. Без блеска закончил десятилетку, «хорошо» учителя ставили только ввиду его активной комсомольской и жизненной позиции: ни один субботник, ни одно праздничное мероприятие не обходилось без присутствия Сени Охлопкова, он был и в президиуме, он говорил страстные, наполненные неиссякаемой энергией речи, нравившиеся тузам из горкома комсомола и райкома партии. Кем быть, вопрос перед Сеней остро не стоял, и «я б в шофера пошёл, пусть меня научат», было не для него; с ним проводили беседы, вызывали в высокие кабинеты, интересовались его взглядами на жизнь внутри страны и международной обстановкой; он отвечал заученными фразами, изредка меняя последовательность слов или фраз, всё зависело, перед кем он держал отчёт. Многого можно было избежать, но от исполнения священного долга каждого гражданина его, как говорят ныне, не отмазали. «Отслужишь, зарекомендуешь себя, вернёшься, тогда и решим, где будешь подвизаться», — скупо объяснили ему в приватной беседе в загородной резиденции комсомола на берегу Табагинского мыса.
Служил в танковых войсках под Читой; хитрый ум и способность загребать жар чужими руками и в армии дали свои плоды. После курса молодого бойца и принятия присяги Семена вызвал замполит и кратко изложил ему своё видение его дальнейшей службы; не обошлось, видимо, без звонка с родины. Секретарь комсомольской организации части, пылкие речи на собраниях различной важности; Сеня блистал, усвоив урок, что тасканием мешков можно добиться успеха, но путь к вершине горы окажется намного ближе, если научишься грамотно и красиво излагать то, что должны услышать остальные. На «дембель» ушёл с правильными характеристиками от товарищей офицеров, давших положительные рекомендации пронырливому пареньку для вступления в ряды КПСС. Дома его ждали. Инструктор в горкоме комсомола, третий секретарь, второй, инструктор горкома партии, третий секретарь — таким образом, формировалась жизнь Сени Охлопкова; незаметно его выдвинули в состав Верховного Совета ЯАССР. Жизнь налаживалась на глазах; стремительный взлёт карьеры, удачная женитьба на дочери одного партийного тойона — и Сеня оказался по уши затянут в болото
Те же, хотя и несколько видоизменённые черты Семён Герасимович замечал и в зяте, то же стремление пить из ручья, не прилагая больших усилий. И потому, когда к нему обратился зять, молодой инженер-геолог с просьбой помочь со стартовым капиталом, Семён Герасимович согласился. Махнул рукой, сказал примерно следующее, мол, всё равно инженер из тебя хреновый. Дал денег на первоначальный старт; поинтересовался, чем хочет заняться, торговлю челноком отмёл сразу, и подкинул идейку, какую нишу в зарождающемся бизнесе Якутска можно занять, не наступая никому на пятки; взял день на размышление; спустя сутки дал зятю адреса, целлофановый пакет с деньгами и благословил.
Это уже годы спустя Фёдор Витальевич витиевато распространялся на бизнес-конференциях и прочих встречах, что начинал бизнес на голом энтузиазме без копейки в кармане, что договаривался с директорами мебельных комбинатов под его честное слово выдать продукцию для реализации с последующим возвратом денег за товар.
«Сынок, — куря самокрутку, сказал Семён Герасимович, — когда станешь преуспевающим предпринимателем, не забывай, кому и чем обязан. Надеюсь, меня на старости лет без крова над головой и куска хлеба не оставишь?»
Федя не забыл; Ника ему нравилась и всё, что он делал, делал исключительно ради неё; когда сообщил, что планирует заняться бизнесом, организовать фирму и как её назвать, Ника от радости проплакала ночь напролёт.
Тогда, в середине девяностых, находясь в начале славных дел, молодая семья начинающего бизнесмена снимала «однушку» в «хрущёвке» в районе магазина «Туйара»; через год Федя выкупил под квартиру весь этаж в доме на проспекте Ленина. Бизнес шёл в гору благодаря его везению и чутью тестя.
Иногда мысль о долге, безусловно, невозвратном, ненавязчиво посещала состоявшегося бизнесмена и депутата Госсобрания Фёдора Витальевича Владимирцева, коробила самолюбие, но деться от этого чувства никуда было нельзя. Тесть преследовал неотступно: наяву ли, во сне. О деньгах разговор не вёл, но взгляд, твёрдый и уверенный говорил: «Я тебя породил, я тебя и убью!»
Со временем Федя свыкся с этим своим гордиевым узлом, осознавая, разрубить его сил и решимости у него не хватит.
«Эх, папа-папа! — подумал Федя, вытянувшись в кресле, закрыв глаза и, вслух повторил, но уже с укором: — Папа!..»
Резкий луч солнечного света, отражённый лобовым стеклом проезжающего автомобиля потревожил глаза даже через закрытые веки. Вернувшись из сладкого мира грёз в мир неустойчивых либерально-демократических отношений, Федя обратился мыслями к бизнесу. Наклонившись к столу, перебрал пальцами стопку документов; не найдя нужного, нажал кнопку вызова секретаря на селекторе.
— Слушаю, Фёдор Витальевич! — раздался приятный голос секретаря Анастасии.
— Настенька, — сказал он, улыбаясь, — не могу найти отчёт нашего юного друга, московского варяга. Хочу узнать, как у нас обстоят дела.
По настоятельной просьбе Ники Семёновны он полгода назад пригласил менеджера, его нашла супруга через консалтинговое агентство в Москве. «Он увеличит товарооборот фирмы в два с половиной раза! — убеждала Ника Семёновна мужа, по блеску её глаз он видел полную веру в свои слова. — Плохих специалистов не рекомендуют!»
С супругой Федя согласился сразу, иначе пришлось бы согласиться после вразумительной беседы с тестем. «Ты себе не можешь представить, он высококлассный менеджер, суперспециалист в своём деле!» В каком именно, не упомянула.